1356. Великая битва - [135]

Две хроники битвы при Пуатье

Герцог Веллингтон заметил, что написать историю битвы – это все равно что написать историю официального бала: у каждого танцора свои воспоминания о событии, и едва ли хотя бы два из них полностью совпадут. Трудность изучения событий средневековой битвы заключается в почти полном отсутствии мемуаров. Ни один из участников битвы при Пуатье не оставил ее описания. Правда, существуют письма этих людей, но в письмах излагается по преимуществу сама весть о битве, а не ее ход. Самые интересные из этих посланий опубликованы в монографии Ричарда Барбера «Жизнь и кампании Черного принца» (Richard Barber, Life and Campaigns of the Black Prince. Boydell Press, 1979), там же приведены пространные выдержки их хронистов той эпохи.

Это были хронисты, которые пытались запечатлеть историю своего времени, но, к сожалению, ни один из них не присутствовал на поле битвы при Пуатье, поэтому описание приукрашено, вероятно, их собственным воображением.

Француз Жан Фруассар является самым известным из подобных хронистов. Он написал бесчисленное количество книг и служит ценным источником информации по истории Западной Европы между 1320 и 1400 годами, но современная наука сошлась на том, что у него множество ошибок. Фруассар писал для знатной публики, поэтому выпячивал рыцарство, а его описание Пуатье сочинено много позже данного события. Оно может быть неточным, но проливает свет на то, как воспринималась эта битва образованными европейцами XIV века. Здесь приведена укороченная и отредактированная версия рассказа Фруассара о битве при Пуатье.

Когда принц увидел, что должен дать битву, он сказал своим людям: «Теперь, господа, хоть рать наша мала [по сравнению] с мощью врага, давайте не будем падать духом, ибо победа кроется не в числе воинов, но это Господь посылает ее. Если удача скажет, что этот [день] будет наш, мы станем самыми прославленными людьми в целом свете, а если умрем за правое дело, то у меня есть король, мой отец, и мои братья, а также добрые друзья и сородичи: они отомстят за нас. Посему, господа, во имя Господне заклинаю я вас исполнить свой долг в день сей, потому как, если будут милостивы Бог и святой Георгий, сегодня вы узрите меня добрым рыцарем».

Затем началась битва, и баталии французских маршалов приблизились, и они выслали тех, кого назначили прорвать строй лучников. Те верхом въехали в проемы, где по обеим сторонам большие изгороди полны были лучников.

Как только латники вошли, лучники начали стрелять с обеих сторон и убивали и ранили лошадей и рыцарей, поэтому лошади не захотели идти, чувствуя острые стрелы, но подались назад, и многие упали на своих хозяев, так что те не могли подняться. Поэтому баталии маршалов так и не приблизились к принцу. Они пришли в расстройство из-за лучников и помогавших им ратников, которые нападали на французов и убивали их.

Так, в тесном пространстве баталии маршалов были разбиты, потому что натыкались одна на другую и не могли идти вперед; французы же, остававшиеся позади, подались назад и врезались в баталию герцога Нормандского, состоявшую по большей части из пехоты. Лучники создали войску англичан большое преимущество в тот день, потому что стреляли так быстро, что французы не знали, с какой стороны ожидать удара, и мало-помалу англичане стали брать над ними верх. И когда английские латники увидели, что баталии маршалов разбиты, а баталия герцога начинает приходить в беспорядок, они вскочили на лошадей, стоявших наготове, собрались и вскричали: «Святой Георгий! Гиень!» И принц сказал: «Пойдем же вперед, сегодня вы не увидите меня отступающим». И еще сказал: «Выдвигайте знамена во имя Господа и святого Георгия». Разгорелась тогда яростная и опасная битва, и многие были убиты и пали наземь. Сражаясь, французы кричали «Монжуа Сен-Дени!», а англичане «Святой Георгий! Гиень!». Вскоре принц со своей ратью сошелся с колонной Альмена, но в скором времени та обращена была в бегство – лучники истребили многих воинов.

Когда баталия герцога Нормандского увидела приближение принца, воины подумали о спасении своей жизни, и так герцог и дети короля, граф Пуатье и граф Туренский, бывшие совсем молодыми, покинули поле боя, а с ними больше восьми сотен копий, не нанесшие в тот день ни одного удара. Затем они встретили герцога Орлеанского с большим войском, которое также ушло с поля.

Тогда королевская баталия пошла на англичан; велика была битва, и много было нанесено и получено сильных ударов. Король и младший его сын встретились с баталией английских маршалов, графами Уориком и графом Суффолком, а с ними был капталь де Бюш; в баталии же короля находился граф Дуглас из Шотландии, который до поры сражался храбро, но когда увидел поражение, отступил и спасся, потому как неразумно ему было угодить в плен к англичанам. На стороне французов король Иоанн в этот день был доблестным рыцарем; если бы четверть его людей исполнила свой долг так, как он, этот день остался бы за ним. Но всех, кто был с королем, убили или пленили, за исключением малого числа спасшихся.

Воистину, эта битва, случившаяся вблизи Пуатье на полях Бовуара и Мопертюи, оказалась великой и гибельной, и много свершено было воинских подвигов, оставшихся неизвестными. Бойцы с обеих сторон претерпели множество страданий; в руках у короля Иоанна была секира, которой он защищался. Погоня продолжалась до ворот Пуатье; там многих убили, ибо жители Пуатье закрыли ворота, и на улице перед воротами произошло жуткое побоище, многие были ранены и повержены. Огромная толпа собралась, чтобы взять короля, а те, кто узнал его, кричали: «Сдавайтесь, сир, или умрете!» Был там рыцарь по имени Дени Морбек, который пять лет служил англичанам, потому что в юности лишился французских своих владений из-за убийства, совершенного им в Сент-Омере. Вышло так, что он находился рядом с королем, когда того уже вот-вот должны были пленить. Морбек выступил вперед, телом своим и руками проложил путь к французскому королю и сказал на добром французском: «Сир, сдавайтесь» Король воззрился на рыцаря и ответил: «Кому я сдаюсь? Где мой кузен принц Уэльский? Если бы я мог его видеть, то поговорил бы с ним».