13 подвигов Ерофея - [20]

- Не, в натуре, я разве сделал кому-то плохое, а? - пожаловался он Ерофею. - Я, понимаешь, хотел просто на девушек взглянуть, случайно там оказался, а какие-то чуваки на меня набросились, канай, мол, нудик сдвинутый! Нет, скажи, разве я виноват, что я - Гермес, бог, и моя одежда - сандалии да один фиговый листок!

- Я же предлагал тебе переодеться, а ты: не надо, не надо, я быстренько. Вот выдернули бы тебе ребята ноги, и за дело - не болтайся по улицам голым, у нас так не принято, забыл, да? Ну ладно, скажи: глаз достал?

- Ага! - расплылся в улыбке Гермес. - И ещё кое-что, - он изящно отвел руку из-за спины, в которой держал такой знакомый Ерофею старенький его телевизор «Сапфир». У Ерофея запершило в горле и защипало глаза. Он молча взял телеприёмник, ласково, как котёнка, погладил его матовый экран, спросил глухо:

- Как там, дома?

- А, все нормалёк! - успокоил его Гермес. - Ты не думай, я телек не спёр, мне мама твоя подарила.

- Ты голяком к ней явился? - ужаснулся Ерофей.

- Не, ну что, я придурок разве? Ведь и у вас есть девушки, которые любят общаться с голыми парнями, вот я и нашёл такую медсестру. Я ей голый очень даже нравился. Она приодела меня, во, видишь, - Гермес развернулся, как манекенщица, показывая свою «адидаску», повертел носком новых кроссовок. - И глаз она же помогла мне достать, но я, мужики, слово чести дал вернуться, - Гермес плутовато прищурился. - Надо же костюмчик отдать.

- Ну тя к лешему, Герка, ты неисправим! - загоготал Ерофей, настраивая «Сапфир», к которому ещё на первом курсе приспособил автономный блок питания. - А батарейки захватил?

- А как же! Моя Оля-нимфушка целых десять штук для «сапфирчика» моего купила.

- Твоего ли? - прищурился насмешливо Ерофей.

- Ну… нашего! - осклабился во весь рот Гермес. И переключился: - А мама твоя тебе привет передавала, даже вот пирожков с яблоками напекла для тебя. Вкусные пирожки, настоящая амврозия!

Ерофей тяжело вздохнул: под сердцем словно что-то прищемило от мыслей о доме - заболело, заныло.

Гермес уловил его тоскливые мысли, обнял за плечи, тихо и жалобно спросил:

- Ероша, неужто тебе здесь так плохо?

Ерофей постарался бодренько улыбнуться:

- Да понимаешь, в гостях хорошо…

- … а дома лучше, - закончил за него Гермес. - Ероша, ну побудь ещё немного, до конца лета хотя бы… А потом я тебя отвезу, - и захохотал, - негоже неучем оставаться.

- Да где он, конец лета? - тоскливо вздохнул Ерофей. - У вас тут вообще - сплошное лето.

- По вашему времени - через месяц, слово даю, что отвезу, хоть ты шею мне уж отдавил: бугай ты стал здоровенный! - и толкнул слегка друга плечом, но Ерофей устоял на месте, оправдывая лестную характеристику себе от Гермеса.

Операция с Полифемом прошла отлично. Правда, с помощью Аполлона, который стрельнул из лука и всадил в плечо циклопа здоровенную бутыль со снотворным. Циклоп так храпел, что на острове деревья ломались, а скалы рушились.

Через пару дней Полифем проснулся, взревев от неожиданности: он видел все вокруг. Испуганные врачеватели попрятались по расщелинам в скале: Полифем даже среди циклопов славился злобным нравом. Но характер излеченного Полифемаявно улучшился, потому что циклоп… скрипуче смеялся, пытался приплясывать своими неуклюжими ногами-тумбами, отбивая такт ладонями, величиной с канцелярские столы.

Первым показаться ему отважился Гермес. Он взлетел так, чтобы Полифем видел, но не схватил бы: всё-таки с таким чудовищем сладить мог могучий воин-герой, вроде Геракла, но Гермес был герой иного рода.

- Эй, Полифем! - крикнул с высоты Гермес. - Ты видишь меня?

- Ага! - радостно загудел циклоп, ещё громче захлопал в ладоши и начал ожесточённо вращать по сторонам новым глазом, словно желая разом увидеть всё вокруг.

- Ёлы-палы! - изумился Гермес. - А ведь ты стал вполне симпатичным парнем с этим голубым глазом, не то, что с прежним красным!

- Ага! - откликнулся Полифем и неуклюже потопал к большой луже, что служила, видно, ему зеркалом. Он рухнул на колени и уставился на своё отражение в луже, поворачивая голову так и эдак, как смешной лопоухий щенок, разглядывая себя в луже, повторил удовлетворенно. - Ага!

- Здорово видеть, правда?

- Ага!

- А хочешь увидеть всех, кто помог тебе новый глаз получить? - не унимался Гермес.

- Ага! - обалдевший Полифем, видимо, забыл от восторга все слова.

Ерофей и Асклепий боязливо выбрались из своих укрытий.

- О! - лексикон Полифема, при виде их, явно расширился. Он всплескивал руками от избытка чувств и беспрерывно кланялся, повторяя всё время. - О! О!

- Ну вот, Полифем, теперь ты должен дать клятву, что больше не будешь влюбляться в нереид, - потребовал Гермес, всё больше входя в роль воспитателя. - А то, знаешь, такие замечательные новые глаза на дороге не валяются. Понял?

Полифем инстинктивно прикрыл глаз ладонями:

- Ага! - согласился он с Гермесом и заковылял к огромнейшему камню на берегу моря, из-под которого бил прозрачный родник. Как перышко поднял Полифем камень, родник высоко всплеснулся, и из воды вышел молодой, гибкий, как тростник, юноша. Это воскрес Акид, которого Полифем, влюблённый в нереиду Галатею, в припадке ревности пристукнул обломком скалы весом в пару тонн. И не успел Акид сообразить, где он оказался, как из волн морских выпорхнула прекрасная Галатея, и влюблённые, обнявшись, побрели поберегу.