13 черных кошек и другие истории - [18]
Тут же ребята наметили план «операции». Один из них пойдет к калитке и забарабанит в нее палкой. Чанкайши начнет, конечно, бесноваться и греметь цепью. На его лай выйдет старая полуслепая мать Митрича. И в то время, пока старуха будет унимать собаку, спрашивать через калитку, кто да зачем, ребята перелезут через забор и похватают ягод. А что Митрича дома нет — мальчишки знали.
Но Сима тряхнул головой и заявил:
— Нет, я воровать не буду!
— Что ты сказал?! — Андрей прищурился и сжал костлявый кулак.
— Так мы, по-твоему выходит, воры? — Венька вплотную надвинулся на Симу, жарко дыша.
Андрей толкнул в плечо Симу и зашипел:
— Трус, Симочка несчастная! Катись отсюдова!
Пашца молчал. И было в его молчании такое, от чего Сима покраснел. Казалось, сейчас он от стыда не только в сад, а и на трубу Митричева дома залезет. Но он повернулся и пошел прочь.
Тогда Венька схватил комок сухой глины и запустил ему в спину.
А немного позже, когда Сима одиноко сидел на своем крыльце, он увидел ребят, они возвращались с «операции». Пашка шел впереди и, казалось, не замечал Симу. Венька только зыркнул уголками глаз. Зато бредущий сзади всех Андрей остановился прямо перед ним и выругался.
Сима вскочил и тычком ударил Андрея в подбородок.
Ойкнув, Андрей успел размахнуться, и Сима от оглушительной оплеухи полетел с ног. Едва он поднялся, как снова очутился на земле. Но, вскочив в третий раз, он поднырнул под руку Андрея и снова ударил его в подбородок.
Теперь лежал на земле Андрей. И не злоба, не боль, а недоверчивое удивление проступило на его лице.
Сима попятился от Веньки с Пашкой, но те и не думали нападать. А когда Андрей поднялся и, рассерженный, бочком-бочком пошел на Симу, Пашка встал между ними улыбаясь.
— Не тронь, — сказал он спокойно.
Андрей еще было хотел достать кулаком Симу, но Пашка пригрозил:
— Кому говорят? Моего боксу захотел? — Симу он больно хлопнул по плечу и добродушно сказал: — Правильный мужик;! Я же говорил — не девчонка!
А Венька кружил вокруг Симы, похохатывал, приветливо и лукаво разглядывал его.
В это время из окна позвали:
— Си-мо-чка! Кушать!
Ребята так и прыснули. Венька тоненьким голоском выкрикнул:
— Он уже скушал кой-чего!
В тот же день вечером ребята позвали Симу на рыбалку с ночевой. Вчетвером они отчалили в Панщиной большой трухлявой лодке, без приключений добрались до места, закинули удочки.
— Сейчас начнется, — горячим шепотом пообещал Пашка.
Долго и невесело догорала заря. Пашка, потряхивая удилищем, сматывал леску.
— Спортили реку, — мрачно заявил он. — Мертвая вода. Взрывчаткой глушат, острогами бьют.
— Кто глушит? — спросил Сима.
— Да ваши же, городские. Как понаедут… И наши тоже… — Он безнадежно махнул рукой.
Свернул удочку и Сима.
Развели костер. Андрей кинул в котелок листья черной смородины. Достали хлеб.
Осторожно, дуя в кружки, долго тянули ароматный кипяток, громко хрумая сахаром. А потом, кто где сидел, так и повалились.
Костер попритух, в темном небе пошевеливались яркие звезды. Пашка, покусывая травинку, говорил сквозь зубы:
— А еще ставнями, ловушками таскают рыбу проклятые контрабаньеры.
— Браконьеры, — сердито поправил его Сима.
— Я видел, как наш Митрич одного к себе в милицию волок. Как был тот в трусах, так его и взял. Даже штаны не дал надеть.
Вдруг Андрей приподнялся на локте, крикнул:
— Гляди, ребята!
Все вскочили.
По черной глади Черемшана плыл огонек.
— А что это? — спросил Сима.
— Не видишь, рыбу острогой бьют!
Симе еще никогда не приходилось видеть, как рыбачат с острогой. Он только знал, сколько при этом уничтожается рыбы. Ведь далеко не всякий раз попадает острога в цель, а куда чаще раненая рыба погибает в воде.
Зловещий огонек все приближался. Берестяной костер, разведенный браконьером на носу лодки, позволял ему видеть дно неглубокой речки.
Вот красноватые отблески упали на берег.
— Ребята, — горячо шептал то одному, то другому Венька, — давайте его поймаем? А чего? К Митричу приведем. Получай, мол!
— Так он тебе и пойдет в милицию, — мрачно проговорил Андрей. — Утопить его и всё!
— Айда! — вдруг весело скомандовал Пашка. — Заарестуем, а не пойдет, лодку перевернем.
Веселый азарт охватил всех.
В лодку опять успела набраться вода. Пока ее вычерпывали, рассаживались по местам и отвязывали лодку, браконьер уже скрылся за поворотом реки.
За весла взялся Андрей. Он, натужно изгибая спину, греб изо всех сил, и вскоре ребята вновь увидели огонек. Теперь можно было различить, как в лодке, не торопясь, едва пошевеливая веслами, сидел человек в фуражке и брезентовом плаще.
Браконьер обернулся на отчаянный скрип весел, когда обе лодки уже сошлись борт о борт.
— Дронов! — вырвался у Веньки испуганный крик.
Мгновенное, не понятное Симе замешательство наступило среди ребят. Пашка крикнул:
— Эй, Дронов! Закона не знаешь?
— Опять за свое взялся? — неожиданным басом гаркнул Андрей и, бросив весла, ухватился за борт лодки браконьера. Это был путевой обходчик, нелюдимый человек, живший в своей сторожке недалеко от станции. Про его браконьерство давно всем было известно. Знали также, что сбывает он рыбу в вагоны-рестораны. Говорили, что будто даже сам Митрич побаивается его.
Рассказ о мальчике, который заблудился в тайге и нашёл богатое рыбой озеро, названное потом его именем.«Это озеро не отыщешь на карте. Небольшое оно. Небольшое, зато памятное для Васютки. Еще бы! Мала ли честь для тринадцатилетнего мальчишки — озеро, названное его именем! Пускай оно и не велико, не то что, скажем, Байкал, но Васютка сам нашел его и людям показал. Да, да, не удивляйтесь и не думайте, что все озера уже известны и что у каждого есть свое название. Много еще, очень много в нашей стране безымянных озер и речек, потому что велика наша Родина и, сколько по ней ни броди, все будешь находить что-нибудь новое, интересное…».
Рассказы «Капалуха» и «Весенний остров» о суровой северной природе и людям Сибири. Художник Татьяна Васильевна Соловьёва.
1942 год. В полк прибыли новобранцы: силач Коля Рындин, блатной Зеленцов, своевольный Леха Булдаков, симулянт Петька. Холод, голод, муштра и жестокость командира – вот что ждет их. На их глазах офицер расстреливает ни в чем не повинных братьев Снигиревых… Но на фронте толпа мальчишек постепенно превращается в солдатское братство, где все связаны, где каждый готов поделиться с соседом последней краюхой, последним патроном. Какая же судьба их ждет?
Виктор Астафьев (1924—2001) впервые разрушил сложившиеся в советское время каноны изображения войны, сказав о ней жестокую правду и утверждая право автора-фронтовика на память о «своей» войне.Включенные в сборник произведения объединяет вечная тема: противостояние созидательной силы любви и разрушительной стихии войны. «Пастух и пастушка» — любимое детище Виктора Астафьева — по сей день остается загадкой, как для критиков, так и для читателей, ибо заключенное в «современной пасторали» время — от века Манон Леско до наших дней — проникает дальше, в неведомые пространственные измерения...
Рассказ опубликован в сборнике «Далекая и близкая сказка».Книга классика отечественной литературы адресована подрастающему поколению. В сборник вошли рассказы для детей и юношества, написанные автором в разные годы и в основном вошедшие в главную книгу его творчества «Последний поклон». Как пишет в предисловии Валентин Курбатов, друг и исследователь творчества Виктора Астафьева, «…он всегда писал один „Последний поклон“, собирал в нем семью, которой был обойден в сиротском детстве, сзывал не только дедушку-бабушку, но и всех близких и дальних, родных и соседей, всех девчонок и мальчишек, все игры, все малые радости и немалые печали и, кажется, все цветы и травы, деревья и реки, всех ласточек и зорянок, а с ними и всю Родину, которая есть главная семья человека, его свет и спасение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.