13-47, Клин - [51]

Я сел в кресло напротив дивана, на котором расположился Агент.

— Звучит это, конечно, как посещение психолога, — заметил я, — но повод серьезнее. Меня последние несколько дней серьёзно ломает. На голову словно что-то давит изнутри, а временами вспыхивает резкая боль, крошащая череп на части. И я подумал, а, может, с тобой уже бывало подобное? Адаптация организма? Или местный вирус, от которого нас просто не прививали? А? Каждый раз, когда мне приходится драться, прикладывать силу, да, черт возьми, даже просто орать и злиться, вспыхивает эта боль. При абсолютно любой затрате сил. А иногда вообще просто так в башке стучать начинает. Я пропустил от Кити удар в спарринге, и тут же едва не вырубился! Полный и чистый нокдаун! Реакция сходит на «нет», а я даже с этим ни хрена не могу поделать!

— Когда ты последний раз проходил обязательный солдатский медосмотр? — спросил он.

— Больше, чем полгода назад, — сказал я.

Агент вздохнул и потер ладони друг об друга, словно готовясь к трудному разговору.

— Нет, — спустя секунд десять после молчания, ответил он, наконец, — тут все намного сложнее, Клин. Знаешь, когда-то давно у Альянса была программа по созданию суперсолдат. Людям, должны были прививаться гены животных. Повышалась скорость, реакция, сила, регенеративные способности. В общем, значительно возрастал предел обычных человеческих возможностей. Летать людей, конечно, научить не могли, а вот базовые функции неплохо разгоняли. Планировалось создать целую армию таких, но проект оказался настолько дорогим, что руководство посмотрело на сумму, затраченную на модифицирование первого же младенца, и тут же отменило все дальнейшие разработки. На те же деньги можно было до зубов вооружить пять человек, поэтому никто не стал грезить о создании суперармии, которую, в любом случае, придется вооружать так же, как и обычных солдат, при этом затрачивая еще больше денег. И весь этот генный проект вылился в одного человека. Первого и единственного. В тебя, Клин. Ты — собственность Альянса. Генномодифицированное орудие убийства.

— Да, ну и что? — посмотрел на него я. — Я в курсе.

Агент ошарашено посмотрел на меня.

— Они тебе сказали?!

— Ну а смысл им был скрывать, если проект больше нигде не должен был возрождаться? — задал я вполне резонный вопрос. — Но я, в любом случае, никому не рассказывал. Не хотел, чтобы кто-то знал, почему мне все дается лучше других.

— Самолюбие и желание всегда быть первым у тебя никуда не исчезли, 13–47, — заметил Агент.

— Но это все неважно, — перебил его я, — мне не нужен краткий экскурс в историю создания генных мутантов. Мне важно знать, что со мной такое, и почему я постепенно подыхаю? Или я перестраиваюсь? Организм меняется в состояние, привычное для нормальных людей?

— Нет, ты именно что подыхаешь, Клин, — мрачно ответил Агент. — На каждом полугодовом медосмотре тебе, вместе со стандартными вакцинами, кололи спецвещество, которое, если очень грубо выражаться, подзаряжало эти звериные гены и проводило очередную адаптацию их к твоему организму.

— И я без этой инъекции откину копыта, да? — прямо спросил я, снова начиная ощущать неприятные боли.

— Точно, — ответил Агент. — Но не сегодня.

Он встал и пошел к висящей на стене картине. Отодвинул ее в сторону, и там обнаружился сейф.

— У тебя что есть вакцина? — у меня чуть язык к нёбу не прилип.

— Когда меня отправили вместе с вами на твой экзамен, Клин, то посвятили в курс того, что ты за модификация такая…

— Спасибо за сравнение, — перебил я.

— … и они дали мне одну инъекцию с собой. На тот случай, если ты получишь смертельную рану. Это вещество, ко всему прочему, еще и как-то стимулировало непосредственную регенерацию и обновление твоих клеток после непосредственного ввода в кровь, — сказал Агент, открывая сейф.

— Знаешь, насколько грубо звучат эти формулировки со стороны? — спросил я, чувствуя громаднейшее облегчение.

— Я не ученый, а солдат, инструктор по стрельбе и самообороне, — ответил Агент, — а в курс дела меня посвятили за день перед той вылазкой. Что ты от меня хочешь?

Он достал небольшой футляр.

— Система самоохлаждения и поддержания нужной температуры работает и по сей день, — сказал Агент. — Я, признаться, хотел уничтожить вакцину, зачем мне эта штука? А потом подумал, что это чисто символическая память о моем лучшем ученике.

Я уже не мог держать себя в руках.

— Да давай ее сюда! — я вскочил с дивана, рванул к Агенту и вырвал у него из рук футляр.

Открыл, достал инъектор и, долго не раздумывая, прижал его к вене и впрыснул в себя вакцину.

Примерно минуту я молчал и ожидал какого-нибудь невероятного и суперфантастического эффекта исцеления, вроде пронизывающей все тело волны энергии, но этого не произошло.

— Как ощущения? — спросил Агент.

— Никак, — ответил я. — Ничего не понимаю.

— Ты ожидал мгновенного исцеления?

— Нет, конечно. Но хотя бы какого-то проявления того, что во мне теперь животворящая вакцина.

Агент пожал плечами.

— Я не ученый, — повторил он.

И тогда я осознал, что, увлеченный поиском невероятных эффектов, я пропустил и не заметил главного. Голова больше совершенно не болела. Так сильно добивающая меня пульсация просто взяла и исчезла! Возможно, инъекция содержала в себе какой-то легкий наркотик, воздействующий на нервную систему, но мне, если честно, сейчас было совершенно на это наплевать.