13-47, Клин - [34]

Вскрикнув от боли, в полете Пантера снова нажала на курок, но уже не целясь. Пистолет-пулемет изрыгнул три пули, и все они попали в меня. Одна оцарапала кожу на ребрах, две другие пробили правую ногу в верхней части бедра. И ее тут же свело судорогой. Я рухнул на пол и застонал.

Пантера встала на ноги и подошла ко мне вплотную, наставив на меня оружие.

— Ты мог убить меня только что, — подозрительно произнесла она, — но только ударил. Почему?

Я положил пистолет рядом с собой на пол.

— Я не хочу совершить еще одну ошибку, о которой после буду жалеть, — ответил я.

Пантера посмотрела мне прямо в глаза.

— О моем брате ты навряд ли жалеешь!

— Жалею, — честно ответил я, — но не о том, что убил его. Там выбора не было. Жалею о том, что он оказался твоим братом.

— А если бы ты знал, что он мой брат… если бы ты знал, насколько сильно полюбишь меня, ты бы все равно убил его?

«Если бы я не убил его, то никогда бы тебя не встретил», — подумал я.

— Не знаю, — ответил я вслух.

Этого я уж точно не ожидал, но Пантера снова заплакала. Она отпустила оружие и села на пол прямо напротив меня.

— Нам нужно о многом поговорить, — сквозь дикую боль в бедре выдавил из себя я.

— Мне противно! — сквозь слезы выдавила Пантера. — Противно, мерзко, гадко, что я не могу найти в себе силы завалить тебя сейчас!

— Вирус тоже был мне как брат, — тихо ответил я, — последнее, что я помню, это его мертвое тело, к которому я тянулся, пока не потерял сознание. Его забрала война… как и твоего брата. Кошка была мне родным человеком, теперь уже никогда им не станет после того, как пытала тебя. Мою первую любовь Куницу убили на моих глазах. Бармен, которого я убил, и мы забрали его байк… он тоже был моим другом… они все мертвы. Только ради тебя я изменил свою жизнь! Пантера, я очень сильно полюбил тебя. И все складывается настолько паршиво… — я пересилил боль, слегка приподнялся, придвинулся к ней вплотную и крепко обнял. Бок заныл, заболели ребра, которыми я хорошенько приложился обо все углы, скатываясь по лестнице.

Она попыталась вырваться, но я не пустил.

— Я не могу представить себе более идиотской ситуации, — честно сказал я, — только что ты в меня стреляла, теперь я ранен, у тебя по прежнему в руке оружие, но, поверь…

Меня прервал глухой звук упавшего на пол ствола, который Пантера просто отшвырнула в сторону. Я воспринял это как добрый знак и продолжил:

— Пантера, мне нужно многое тебе сказать. Слишком многое. Пожалуйста, выслушай меня.

— Меня зовут не Пантера, — ответила она. — Мне псевдоним не заменяет имени.

— Как тебя зовут? — тихо спросил я.

— Лиз, — ответила Пантера.

— Лиз, — повторил я. — Мне, правда, нужно очень серьезно с тобой поговорить…

— Я слушаю, — сквозь слезы выдавила она.

Я глубоко вздохнул и приготовился к самому тяжелому разговору всей своей жизни.

13

Нога была перетянута выше ран, а я держал в своей руке нож и мрачно смотрел на бедро. Пройдя в жизни через многое, я еще никогда не оперировал себя сам, даже в таких простых случаях, как этот. В республиканской больнице мне совершенно нечего было бы делать. Не хотелось как-нибудь случайно выдать себя и очнуться где-то в тюрьме или сразу на электрическом стуле, либо же у стены для расстрела.

Ни в коем случае.

Нож легко вошел в плоть, разрезая рану и придавая мне новую порцию адской боли. Я попытался расковырять отверстие. Преодолевая мучительные ощущения, кончиком лезвия я, наконец, уперся в сидевшую внутри пулю. Поддел ее снизу, параллельно вспоров еще один кусок собственной плоти. Зарычал от боли и, используя нож как рычаг, достал пулю.

Она была совсем небольшой. Сантиметра полтора в длину и миллиметров пять-семь в ширину. Но боли приносила совершенно несопоставимые со своими размерами.

Я взял со стола дезинфицирующую пену, которую нашел в аптечке у Пантеры, и залил ею рану. На моих глазах жидкость становилась густой и заполняла собой все отверстие. Вместе с этим уходила боль — пена содержала анестетик в своем составе. Напоследок я перетянул место операции бинтом и принялся за точно такое же ранение, но расположенное сантиметров на десять ниже.

Кромсал я себя на кухне. Пантера ушла в спальню, и видеться с ней в ближайшее время мне совершенно не хотелось. В голове эхом звучали ее последние услышанные мною сегодня слова.

«Я не буду больше пытаться тебя убить, Клин. Но и на теплые чувства ты лучше не рассчитывай. Я даже предположить не могу, как теперь мы будем с тобой общаться. Если ты хочешь, можешь куда-нибудь уйти. Держать не стану, выгонять тоже. Ты волен сам распоряжаться своей судьбой».

Кровь шла довольно обильно, не желая быстро свертываться. Это было весьма странно и даже сильно беспокоило меня. Регенерация явно шла на спад. В драке с Пантерой я пропускал удары, реакция стала намного хуже, а травмы и раны ныли до сих пор, не говоря уже о том, что зарастали они гораздо медленнее, чем я привык за двадцать один год моей жизни.

Такого прежде никогда не случалось. Самым поганым было то, что у меня не было ни одной мысли по поводу того, как с этим бороться.

Я вырезал вторую пулю все с той же мучительной болью и злобно схватил со стола флакон с пеной.