13-47, Клин - [26]

— Расскажите что-нибудь о себе, — вдруг попросила Куница.

Бармен доброжелательно улыбнулся.

— Ну что же может рассказать о себе одинокий старик, делом жизни которого стал бар?

— О, все что угодно! — рассмеялся я и закурил снова. С этих слов Бармен начинал львиную долю своих историй.

— Что смешного? — не поняла Куница.

— Ничего. Слушай дальше, — кивнул я ей.

Куница повернулась к Бармену, который как раз поставил перед нами два бокала. Я взял свой и сделал пару глотков.

— Божественно, как всегда, — поблагодарил я.

Бармен шутливо поклонился мне, а потом снова перевел взгляд на Куницу.

— Ну, если честно, то моя жизнь не всегда принадлежала этому заведению.

— Ну, кто бы сомневался, — хмыкнул я, — все мы до определенного возраста только лишь солдаты.

— Да. И я, как и вы, собственно, тоже начинал с войны.

Справедливости ради я хотел заявить, что мы пока лишь только курсанты, но подумал, и не стал перебивать его снова. Выпил еще немного коктейля и, уже в который раз, приготовился слушать истории Бармена.

Он рассказывал о войне довольно долго. Поведал о том, что пенсия по выслуге лет пришла к нему уже в то время, когда старик дослужился до майора. Говорил, как он начинал обустраивать этот подвал в бар собственными руками и на собственные деньги… в какой-то миг я потерял нить его рассказа и «вернулся в строй» на этой фразе:

— Но, знаете, с самых молодых лет и до нынешнего моего возраста я не могу прожить без одной вещи.

Я содрогнулся. Потому что понял, о чем он говорит.

— Без какой вещи? — поинтересовалась Куница.

— Без джетбайка, — ответил я одновременно с Барменом.

— Именно, — подтвердил он, — но, увы, Клин никогда не разделял этой моей страсти.

— А почему? — удивилась Куница, повернувшись ко мне. — Это же чистый адреналин, ощущения великолепные. Все обожают джетбайки, а я-то думаю, почему ты за два года даже ни разу не упомянул об этом?

Я одним махом выпил все, что было в стакане, и, развернувшись к Кунице лицом, медленно произнес следующие слова:

— Представь себе одиннадцатилетнего ребенка, который, чтобы показаться крутым друзьям и самому себе, прокатился на байке. Вообразила? А теперь представь его же, но лежащего у стены среди кучи разбитого металлолома. Одна нога вывернута под совершенно неестественным углом, а из другой торчит обломок кости и хлещет кровь. Левая рука сломана в трех местах, поломанные ребра мешают ему дышать. Классная картина?

Куница поняла все сразу.

— Ты был этим мальчиком, Клин? — тихо спросила она, словно боясь меня обидеть.

Я кивнул и протянул Бармену пустой бокал.

— Повтори, пожалуйста.

***

Забрезжил свет. Я медленно приходил в себя. Боли не было. Лишь странная пустота в голове. Перед глазами всплыло мертвое лицо Вируса, и пустота тут же заполнила еще и душу, и сердце.

Я сел на кровати и обнаружил, что нахожусь в госпитале. На стуле рядом я нашел свою экипировку. Прежде чем одеться, подошел к зеркалу и ужаснулся. Лицо покрывало множество ссадин, мелких шрамов и синяков. Щетина выглядела лохматой и уж точно не трехдневной.

— Сколько же я здесь? — побормотал я вслух, буквально через секунду вспомнив, что у меня дома взаперти сидит Пантера.

Что с ней творится, я не знал. Просто не мог знать.

— Кто-нибудь! — позвал я, не особо надеясь на результат.

Но, вопреки моим ожиданиям, дверь распахнулась настежь. На пороге стояли Рык и его дружок Коготь, вооруженные до зубов.

— Меньше всего сейчас я хочу видеть ваши сучьи рожи, — вздохнул я мрачно.

— Оденься! — приказным тоном бросил мне Рык. — Тебя капитан Ворон страстно желает видеть.

Ворон? Ему-то что от меня нужно? Я пожал плечами, надел майку, полевой комбинезон и ботинки. Затем обнаружил, что в кобуре нет пистолета, а в набедренном чехле — тесака. Осталась только перчатка, которую, видимо, медики, осматривавшие меня, просто не догадались принять за оружие.

Стоя спиной к Рыку и Когтю, я надел перчатку на правую руку. Потом спрятал ладони в карманы и развернулся. Подошел к ним и тихо, но отчетливо произнес.

— Я пойду сам, а не под вашим конвоем. Хотите — можете ошиваться сзади.

— У нас приказ, принцесса! — презрительно ответил Коготь. — Так что пойдешь так, как поведем. Старик Ворон сегодня явно не в духе, так что сейчас ты ему все расскажешь. Или он грохнет рыжую суку прямо у тебя на глазах.

10

Я зашел в кабинет Ворона. Капитан смерил меня взглядом, полным презрения. На стуле рядом с его офисным столом сидела Пантера, чьи руки и ноги были связаны. Одета она была в те же самые мои шорты и майку. Лицо девушки покрывали кровоподтеки и ссадины. Нижняя губа сильно опухла. Я даже не мог предположить, сколько времени Ворон ее избивал, но, судя по всему, прошло уже несколько часов с последней пытки — на лице я не нашел ни одной свежей, прямо сейчас кровоточащей раны.

— Знаешь, Клин, а ведь верно говорят — люди сильно меняются со временем, — процедил капитан.

— Точно, — парировал я. — Вот совсем недавно, к примеру, я понял, что не могу допустить смерти беззащитного человека, кем бы он или она ни были.

— Ты об этом куске мяса? — Ворон небрежно махнул рукой в сторону Пантеры. — Она, кстати, молодец. Ни слова не сказала мне.