127 часов. Между молотом и наковальней - [72]

К тринадцатому километру у меня уже получалось брать препятствия шестой, седьмой и даже восьмой категории. И только я разошелся, как получил увесистый щелчок по носу. На обратной части петли я попал в песчаную ловушку, перенес свой вес слишком далеко вперед, и… Я моргнул, а когда в следующий раз открыл глаза, то уже лежал, распластавшись на животе, носом в песок. Велосипед громоздился поверх моих ног, спины и шеи, а руль придавил голову к земле. Я корчился и изгибался, но ноги были скручены над задницей, правый носок так и оставался вщелкнут в педаль. Двухколесный чемпион по борьбе крепко меня пришпилил. Я засмеялся, и от резкого выдоха песчинки разлетелись в стороны, облепили потные щеки. Я не мог решить, легче мне оттого, что никто не видел моего переворота через руль, или жалко, что нет рядом никого, с кем можно было бы вместе посмеяться от души. Вернувшись к началу круга, я пошел на второй заход и теперь взял препятствие чисто — на глазах у группы велосипедистов, которые все спешились и тащили железных коней вверх по плите на своем горбу.

Возбужденный и утомленный таким интенсивным днем, я уселся в пикапе и стал читать в путеводителе описание каньона Негро-Билл. Трехкилометровая прогулка привела бы меня на естественный мост, шестой по длине в США. У меня было достаточно времени, чтобы проехать на велосипеде к началу тропы и забежать на мост до сумерек, поймав самый удачный свет для фотосъемки.

В прошлые вылазки в Юту я проезжал на велосипеде маршруты длиной в сотню километров и проходил за день шестидесятикилометровые каньоны пешком. Эти прогулки привлекали меня и физическими нагрузками как таковыми, но я всегда таскал с собой камеру, чтобы снимать пейзажи, сюрреалистические формы выветривания и неземные цвета, а также скрытые сокровища петроглифов и кивов,[72] оставленных давно исчезнувшими культурами. После похода в каньон Негро-Билл у меня осталось пять-шесть групп снимков приречной территории и естественного моста. На моей любимой фотографии лазурное небо и рыжеватые стены отражались в зеркально тихом пруду, окруженном зеленым тростником и травой. Вылазка удалась, но мой аппетит как фотографа был только раззадорен. Я хотел пойти в узкий каньон и добраться до петроглифов.

Я уже определился с субботней поездкой: это будет район Робберз-Руст, к востоку от Хэнксвилла, — расположенный в двух часах от Моаба и в двух часах от Гоблин-Вэлли, он идеально подходил для того, чтобы попасть на субботнюю вечеринку. Поскольку за два дня в пустыне мне не попалось бы ни бакалеи, ни супермаркета, запастись водой и провизией следовало заранее. Тащить с собой весь путеводитель было совершенно не обязательно, и я скопировал страницы со схемами тех трех каньонов в Робберз-Руст, где было больше всего узких щелей и петроглифов. Наполнив бензобак и подготовившись к большому путешествию по пустыне, я выехал из Моаба поздно вечером и по хайвею двинул на север. Я включил круиз-контроль и стал просматривать отксеренные странички путеводителя. Совместив два описания примыкающих каньонов, я увидел возможность сделать красивую петлю. Пикап я оставлю на стоянке национального парка Каньонлендс и проеду двадцать пять километров на велосипеде к началу каньона Блю-Джон. Затем две глубокие узкие щели, двадцатиметровый дюльфер — и выхожу к слиянию с каньоном Хорсшу. Оттуда — к петроглифам Большой галереи, потом возвращаюсь к машине. Пятьдесят километров за день — на маунтбайке, пешком и лазаньем. Я прикинул, что если выехать до девяти утра, то к пяти вечера успею вернуться.

На двухсотшестидесятом километре трассы I–70 я свернул к Грин-Ривер, увидев знак, предупреждающий путешественников, что до ближайших заправки и кафе сто восемьдесят километров на запад. Я остановился в грин-риверском мини-маркете и подумал, не позвонить ли Брэду и Лии — уточнить про вечеринку в Гоблин-Вэлли. Но было уже поздно, так что звонок я отложил — позвонить можно будет и завтра из Хэнксвилла. Все равно Брэд встает рано утром и уходит кататься на лыжах, так чего я буду сейчас его будить. Я купил две бутылки «Гаторада», а затем прокатился туда-сюда по главной улице Грин-Ривер, пока в южной части города не нашел съезда на трассу.

На юго-восточной окраине Грин-Ривер я проехал мимо пустой стоянки возле желтого здания с алюминиевыми стенами — это была контора шерифа округа Эмери. Потом я вывернул на Эйрпорт-роуд, проехал под шоссе, соединяющим два штата, и двинул к абсолютно дикому пейзажу — ни единый огонек не освещал черноту пустыни Сан-Рафаэль.

Я еду по сорнякам, пробивающимся сквозь неразмеченную и грубо мощенную трассу, и думаю, о чем они свидетельствуют — о жизненном упорстве или просто о халатности дорожного управления. Притормозив на перекрестке, поворачиваю влево, на грунтовку, ведущую в Робберз-Руст. Времени одиннадцатый час, указатель говорит, что до начала тропы через каньон Хорсшу осталось семьдесят пять километров через кромешную тьму пустыни. Возле желтого треугольного знака, предупреждающего, что дороги могут быть непроходимы из-за бурь, пикап наехал на перекати-поле. Такое чувство, что я еду в никуда. В свете фар мелькают зайцы — бегут за машиной, скачут то влево, то вправо или даже прямо по дороге перед колесами, прежде чем рвануть обратно в пустыню.