12 великих трагедий - [44]

Его конец – отчаянье для нас!

Нет, нет конца! Блаженство вечно, вечно!

Маргарита жмет ему руку, вырывается и убегает.

Фауст стоит несколько минут в задумчивости, потом следует за нею.

Марта (подходя)

Смеркается.

Мефистофель

Да, нам пора домой.

Марта

Я вас подольше б удержать хотела,

Но, знаете, уж город наш такой:

Как будто здесь у всех другого нет и дела,

Заботы будто нет у них другой,

Как только за соседями день целый

Подсматривать; и что ты тут ни делай —

Глядишь, пошла уж сплетня меж людей.

А наша парочка?

Мефистофель

Вдоль по саду пустилась,

Как пара мотыльков.

Марта

Она в него влюбилась.

Мефистофель

А он в нее. Таков уж ход вещей!

Сцена 13

БЕСЕДКА.

Маргарита вбегает, становится за дверью, прикладывает палец к губам и смотрит сквозь щель.

Маргарита

Идет!

Фауст

Меня ты дразнишь? Ах, плутовка!

Постой же: я тебя поймаю ловко.

(Целует ее.)

Маргарита (обнимая его и возвращая поцелуй)

Люблю тебя всем сердцем, милый мой!

Мефистофель стучится.

Фауст (топая ногой)

Кто там?

Мефистофель

Приятель.

Фауст

Скот!

Мефистофель

Пора домой.

Марта входит.

Марта

Да, сударь, поздно уж.

Фауст

Позволите ль из сада

Вас проводить?

Маргарита

А маменька? Меня

Так проберет она за это!.. Нет, не надо!

Прощайте!

Фауст

Очень жаль, что должен я

Уйти так скоро, против ожиданья.

Прощайте же!

Марта

Адье[50]!

Маргарита

До скорого свиданья.

Фауст и Мефистофель уходят.

Маргарита

Ах, Боже мой, как он учен!

Чего не передумал он!

А я – краснею от стыда,

Молчу иль отвечаю: да…

Ребенок я – он так умен!

И что во мне находит он?

(Уходит.)

Сцена 14

ЛЕС И ПЕЩЕРА.

Фауст (один)

Могучий дух, ты все мне, все доставил,

О чем просил я. Не напрасно мне

Свой лик явил ты в пламенном сиянье.

Ты дал мне в царство чудную природу,

Познать ее, вкусить мне силы дал;

Я в ней не гость, с холодным изумленьем

Дивящийся ее великолепью, —

Нет, мне дано в ее святую грудь,

Как в сердце друга, бросить взгляд глубокий.

Ты показал мне ряд живых созданий,

Ты научил меня увидеть братьев

В волнах, и в воздухе, и в тихой роще.

Когда в лесу бушует ураган

И повергает ближние деревья,

Ломаясь с треском, богатырь-сосна,

И холм ее паденью глухо вторит, —

В уединенье ты меня ведешь,

И сам себя тогда я созерцаю

И вижу тайны духа моего.

Когда же ясный месяц заблестит,

Меня сияньем кротким озаряя,

Ко мне слетают легкою толпою

С седой вершины влажного утеса

Серебряные тени старины,

И созерцанья строгий дух смягчают.

Для человека, вижу я теперь,

Нет совершенного. Среди блаженства,

Которым я возвышен был, как бог,

Ты спутника мне дал; теперь он мне

Необходим; и дерзкий и холодный,

Меня он унижает, и в ничто

Дары твои, смеясь, он обращает.

В груди моей безумную любовь

К прекраснейшему образу он будит;

Я, наслаждаясь, страсть свою тушу

И наслажденьем снова страсть питаю.

Входит Мефистофель.

Мефистофель

Чем жизнь такая радостна для вас?

Не надоест вам все в глуши слоняться?

Я понимаю – сделать это раз,

А там опять за новое приняться.

Фауст

Другое дело мог бы ты найти,

Чем в добрый час смущать меня бесплодно.

Мефистофель

Ну, ну! Не злись: ведь я могу уйти.

Уйду совсем, когда тебе угодно.

С тобою, грубым и безумным, жить —

Неважный дар послала мне судьбина.

Весь день изволь трудиться и служить,

И так и сяк старайся удружить —

Не угодишь ничем на господина.

Фауст

Ну вот, теперь упреки мне пошли!

Ты надоел, а я – хвали за это.

Мефистофель

А чем бы жил ты, жалкий сын земли,

Без помощи моей, не видя света?

Не я ль тебя надолго исцелил

От тягостной хандры воображенья?

Не будь меня, давно бы, без сомненья,

Здесь, на земле, ты дней своих не длил.

К чему же ты сюда, в леса и горы,

Как мрачный филин, обращаешь взоры?

Во влажном мху, под кровом темноты

Себе, как жаба, жизни ищешь ты.

Прекрасная манера веселиться!

Нет, все еще педант в тебе гнездится.

Фауст

Поймешь ли ты, что я в пустыне здесь

Чудесной силой оживаю весь?

Да, если б мог понять ты, то, конечно,

Как черт, ты мне б завидовал сердечно.

Мефистофель

Еще бы! Неземная благодать!

Всю ночь на мокром камне пролежать,

К земле и небу простирать блаженно

Объятья, раздувать себя надменно

До божества и в самый мозг земли

Впиваться мыслью, – полною стремленья;

Все ощущать, что в мир внесли

Все шесть великих дней творенья;

Внезапно гордой силой воспылав,

Не знаю, чем-то пылко упиваться

И, всю вселенную объяв,

В любви блаженной расплываться,

О смертности своей забыв совсем,

И созерцанье гордое затем

Вдруг заключить… а чем-сказать мне стыдно!

(Делает неприличное движение.)

Фауст

Тьфу на тебя!

Мефистофель

Не нравится, как видно?

Как тут стыдливо не плеваться вам!

Ведь нравственным ушам всегда обидно

То, что приятно нравственным сердцам!

Глупец! Ему позволил я порою

Полгать себе, потешиться игрою,

Да вижу, что не выдержать ему.

Ты и теперь худеешь и томишься;

Не нынче-завтра возвратишься

К мечтам и страху своему.

Довольно же! Возлюбленная страждет,

Сидит она печальна и мрачна;

Тебя, тебя увидеть жаждет,

В тебя она безумно влюблена!

Любовь твоя недавно бушевала,

Как речка, что бежит со снежных гор,

Бедняжку Гретхен страстью заливала,

И вдруг – иссякла речка! Что за вздор!

По мне, чем здесь в лесу царить уныло —

Не лучше ли тебе вернуться вновь

И бесконечную любовь

Вознаградить своей бедняжки милой?

День для нее едва идет:

Глядит она в окно, следит за облаками,