11 рассказов - [28]

И зацокала каблучками дальше.

— Все равно, неудачный пример. Просто повезло на студентку наткнуться. Да и вообще, на эти ленточки на дурацкие плакаты только деньги налогоплательщиков тратятся.

— Вы налоги платите? — старик поднял брови.

— Я-то плачу. А вот ты, дед? Небось на пенсии сидишь?

— Ну почему, — старик хитро подмигнул, — я работаю.

— Где?

— В книжном магазине, — старик улыбался так, как будто удачно пошутил.

— Работаешь в книжном, — проворчал Валера, — так хоть книги бы умные читал, где давно написано, как в твоей войне все было на самом деле.

— Вот это верно, — неожиданно оживился старик, — вот это правильно говоришь, сынок. Книги нужно читать. Вот, ты Беляева не читал?

— Кто это? — Валера уже потерял интерес к разговору и собирался улучить удобный момент, чтобы уйти.

— Советский фантаст.

— Совок не читаю Что там может быть интересного? Как героически меняли гайку на восемнадцать на гайку на тридцать три?

— Напрасно, напрасно… Много любопытных вещей могли бы узнать…

Старик взмахнул книгой. "Человек, потерявший лицо" — успел ухватить заголовок Валера.

— Значит, евреев вы категорически не любите?

— За что их любить?

— Вы многих знаете?

— Дед, — Валера встал, — мне не надо знакомиться с волком, чтобы знать, что он кусается.

— Молодой человек… — произнес старик ему в спину.

— Ну чего?

— А что бы вы сделали, если бы оказались в прошлом? В 22 июня, только не 2011 года, а сорок первого?

— Это как в "Мы из будущего"?

— Да.

— К немцам бы пошел служить.

Что, съел? Думал развоняться: "Мол, ты что, к немцам бы пошел…"? Да, пошел бы. Ты, дед, вспомни, как в фильмах немцы выглядят — чистые, аккуратные, настоящие европейцы — и как русские — грязные, пьяные… Конечно, к немцам. Наверное.

— Прямо к немцам?

— К ним, к ним.

Валера зашагал по аллее к выходу из парка. Остановился на тротуаре, пропустил милицейскую машину с надписью "ЗАО МВД", хмыкнул над неожиданным каламбуром, прыгнул на пустую проезжую часть…

Визг тормозов.

Откуда…?

Квадратная решетка радиатора.

Треугольная звезда.

Удар.

Боли Валера уже не почувствовал.

Тьма.

***

— Аааа!!!

Валера подскочил на отчаянно завизжавшей кровати. Сердце колотилось о ребра.

"Машина… Авария… Удар…"

Стоп. Он ведь жив. Валера лихорадочно ощупал себя.

Тело цело, не болит, не ноет. Разве что голова немного…

Валера потянулся к затылку…

Рука повисла в воздухе.

А ГДЕ это он?

Маленькая узкая комнатушка. Вместо обоев — побелка, да еще и неровная. Такой же беленый потолок, с которого свисает на плетеном шнуре лампочка. Книжная полка, стул, на котором висит одежда, небольшое зеркало без рамы. Маленькое окно деревенского вида, с широким подоконником. Филенчатая дверь, крашеная в синий цвет.

Кровать — железная, с узорчатой спинкой, из тех кроватей, что показывают в фильмах.

"Где я?"

Это — не дом. И не больница. И вообще не похоже на Москву.

"Одесса" — всплыло вдруг в голове, как будто произнесено чужим голосом.

"Твоя комната" — продолжил голос.

Валера осторожно дотронулся до стены. Нет, твердая, шершавая. Будь она мягкая, это многое бы объясняло…

Шаги! Шаги за дверью! Сейчас кто-то войдет и все объяснит.

В раскрывшуюся дверь заглянула женщина лет тридцати с небольшим. С типично еврейской внешностью. Настолько типичной, что Валера, уже набравший воздуха в грудь, не успел ничего спросить.

"Двойра Шнифферсон, в девичестве — Ривкина" — прокомментировал голос.

— Изя! Ты еще валяешься? Вставай, лентяй! Я пошла на рынок, куплю рыбы. Вставай, вставай!

Дверь захлопнулась. Валера сидел, окаменевший.

Изя?! ИЗЯ???!!!

Он прыгнул к зеркалу.

Из мутноватого стекла на него смотрел мальчик лет шестнадцати. Загорелое лицо, черные, кучерявые волосы, длинный нос, круглые, темные глаза… На носу — царапина.

Изя??!!

"Израиль Шнифферсон, двадцать пятого года рождения…" — забормотал голос.

Валера видел в зеркале, как по чужому — его! — лбу потекли капли пота.

"Мама, — вспомнились слова из глупой комедии — это что же получается, я — Изя Шниперсон?"

Он сжал кулаки, зашуршала бумага. Стоп, какая бумага?

В кулаке — откуда?! — он держал записку.

Развернул. Прочитал.

"Сейчас ты — в прошлом, — было написано мелким разборчивым почерком — Двадцать второе июня сорок первого года. Вражеские войска займут его семнадцатого октября. Можешь попробовать пойти к ним работать. Удачи тебе, Изя".

Уж и ёж

Коротенький рассказик-шутка. Добьем, наконец, непрошенных советчиков-попаданцев!

— Ого! Тридцать седьмой! Я попал по назначению!

— А?! Что?! Ты кто такой? Что еще за голоса в моей голове?!

— Я — это ты.

— Допился… Галлюцинации.

— Эй! Я тебе не глюк!

— Тогда кто ты? Э… Бес?! В меня вселился бес?! Изыди! Тебя не существует! Тебя нет!

— Да не бес я. Я человек. Такой же, как и ты. Только теперь я буду жить в твоей голове.

— И на кой мне такие подселенцы? Может ты, враг народа, прячешься тут в моих мозгах от органов.

— Слушай меня. Я — не враг народа. Я — из будущего.

— Из какого будущего?

— Из твоего будущего. Вернее… какое там у тебя будущее… Из вашего будущего. Две тысячи десятый год.

— Да ладно! И что, коммунизм уже построили?

— Ха-ха-ха! Насмешил. Никакого коммунизма нет. У нас — капитализм.

— Тогда ты — не из нашего будущего.