1036 дней президента Кеннеди - [66]

Таким образом, согласие советской стороны на три международные инспекции на месте было не чем иным, как жестом доброй воли в адрес США, вызванным стремлением максимально способствовать скорейшему заключению соглашения о разоружении и запрещении ядерных испытаний. Кеннеди, однако, не изменил прежнюю американскую позицию по этому вопросу.

Более того, Кеннеди говорил о невозможности достижения в Женеве соглашения о разоружении. Этим он объяснил свое предложение отделить переговоры о запрещении ядерных испытаний от переговоров по разоружению. Кеннеди хорошо знал о резко отрицательном отношении военно-промышленного комплекса США к идее разоружения и тем более к плану всеобщего и полного разоружения. Отсюда и его пессимизм в отношении женевских переговоров. Такая позиция - еще одно подтверждение наличия весной 1961 года в правительстве США влиятельной группы военных и политиков, требовавших во что бы то ни стало проведения очередного тура ядерных испытаний.

Не было и следа реализма в подходе Кеннеди к вопросу о германском мирном договоре. В нем он усматривал «угрозу» для США, имея в виду, что в случае устранения в центре Европы последствий второй мировой войны США теряли бы на германской земле оккупационные права. Отрицая очевидные факты, Кеннеди утверждал, что реваншистская политика западногерманского правительства, его все возрастающая роль в НАТО не являются источником большой опасности для дела мира в Европе. Он пытался не принимать во внимание факт наличия на немецкой земле двух германских государств. Ввиду такой антиреалистической позиции проблема германского мирного договора и европейской безопасности снова осталась нерешенной.

Нежелание правительства США закрепить германским мирным договором границы в центре Европы свидетельствовало и о том, что, защищая американский тезис о статус-кво в международных отношениях, отвергавшийся советской стороной, Кеннеди не только не был реалистичен, но и не был искренен. Ведь когда беседы касались закрепления сложившегося положения в центре Европы, что было действительно необходимо для дела мира, он не только не согласился, но и решительно воспротивился такому шагу.

Что же касается советской стороны, то она по-серьезному отнеслась к переговорам в Вене. Кеннеди была предложена конструктивная программа решения наиболее важных международных проблем. Причем на условиях, которые ни в коей мере не ущемляли национальных интересов США. В ответ советские представители услышали столь знакомое «ноу» («нет»). «Нет» - германскому мирному договору, «нет» - юридическому закреплению границ в Европе, «нет» - всеобщему и полному разоружению и прекращению ядерных испытаний. Это был ответ, не требовавший комментариев.

Кеннеди были вручены советские памятные записки по вопросу о прекращении испытаний атомного и водородного оружия и по вопросу о заключении германского мирного договора и урегулировании на этой основе вопроса о Западном Берлине. Сомнительно, однако, заглядывал ли Кеннеди в последующие месяцы в эти документы. Его мысли были заняты совсем другими делами. Их претворение в жизнь могло означать только одно - усиление международной напряженности.

В подходе Кеннеди к международным делам особняком стояла проблема Лаоса. Президент, еще не оправившийся после кубинского провала, сумел противостоять требованиям экстремистов и военных осуществить в Лаосе еще более широкое военное американское вмешательство. Он прислушался к разумному совету де Голля о том, что выходом из положения, сложившегося в Лаосе, могло бы быть коалиционное правительство. Эта позиция была принята Кеннеди в Вене, где советская сторона сделала максимум возможного для того, чтобы Лаос мог стать на путь независимости и избежать иностранной интервенции.

В коммюнике, подписанном главами обоих правительств, согласие по вопросу о будущности Лаоса стало центральным пунктом. Результаты не заставили себя долго ждать. Женевские переговоры по лаосской проблеме перестали тормозиться американской делегацией, и через некоторое время, как известно, были заключены соглашения по Лаосу.

Таковы были итоги переговоров в Вене, существо которых Кеннеди по возвращении в США неоднократно пытался разъяснить американским журналистам в конфиденциальном порядке. В этих беседах Кеннеди делал упор на то, что он «ни в чем не уступил». Было бы, конечно, гораздо лучше, если бы президент мог рассказать своим собеседникам о том, что он предложил. Но, как уже отмечалось, его дипломатический портфель на переговорах в Вене был пуст. В нем не оказалось деловых предложений. После Вены пресса многих стран задавалась вопросом: в каком направлении будет теперь развиваться американская внешняя политика? Все говорило о том, что в старом. Так оно и получилось. Последующие полтора года президентства свидетельствуют об этом.

БЕРЛИНСКИЙ КРИЗИС И ДЕЛА В ООН

Наступил последний летний месяц 1961 года. Начало августа в Новой Англии выдалось на редкость холодным. В Хианисспорте с моря дул пронизывающий ветер. В один из таких неприветливых дней Кеннеди пригласил нескольких своих близких знакомых выйти вместе с ним на яхте в океан. Во время этой морской прогулки он намеревался обсудить с ними важные внешнеполитические проблемы. Был приглашен и представитель США в ООН Стивенсон.