101 вдохновляющая история о сильных людях и удивительных судьбах - [71]

Соседи оказались совершенно правы. Отец через некоторое время вернулся, и тогда мать позвонила в полицию, которая приехала и увезла его. Наши соседи никогда раньше не действовали единой и сплоченной группой, но вышли, как один, чтобы защитить нас с матерью.

Самым страшным и неприятным для нас был страх правды, которую могут узнать о нашей жизни посторонние люди. Мы очень волновались о том, что подумают о нас окружающие. Нам казалось, что мы не переживем позора.

До этого я думала, что мы брошены на произвол судьбы. Никто не сможет нас понять и принять нашу сторону. Поэтому мы долго делали вид, что в нашей семье все нормально.

Однако когда полиция не смогла нам помочь, соседи пришли нам на помощь. Они защитили нашу семью, и впервые в жизни я почувствовала, что мы не одни.

Фоксглав Ли

Ядовитый плющ

По мере того, как ваша вера станет сильнее, вы поймете, что нет необходимости контролировать все так, как раньше. Все будет происходить само по себе, и вы начнете жить так же, к вашей огромной радости.

Эммануэль Теней

За два дня до серьезной хирургической операции передо мной лежал список дел, которые надо было закончить. Самым сложным из этого было выкорчевывание главного врага моего сада – ядовитого плюща. Сорняк не только атаковал и опутал любимые розы, но и добрался до герани и даже начал карабкаться по стене дома.

Я надела рубашку с длинными рукавами, резиновые перчатки и начала выдергивать побеги ядовитого плюща.

Время от времени распрямляя спину и глядя на солнце, я мысленно произносила: «Господи, за что вдобавок ко всем моим проблемам Ты наградил меня промышленным урожаем этого поганого растения?» Многолетняя борьба с сорняком представлялась мне символом всех прочих жизненных невзгод.

Я работала и думала о том, что ждало меня в ближайшем будущем, – гистерэктомия[24], эндометриоз и хирургическая операция на толстой кишке. Эти операции казались очередными пунктами из списка намеченных дел. Выдергивая стебель, который никак не хотел вылезать из земли, я вспоминала, как доктора предупреждали меня не перенапрягаться после операции. Никакого вождения автомобиля и вообще никакой работы – ни офисной, ни по дому.

Я бросила очередное растение в кучу у бордюра и посмотрела на свою машину. Как я буду жить, когда не смогу сесть за руль? Я же не собираюсь просить своего занятого мужа Аллена возить нашу восьмилетнюю дочь Мередит в школу, из школы и на уроки танцев. Это входило в мои обязанности.

Когда я закончила с плющом, мне позвонила моя подруга Каролин.

– Послушай, я знаю, какая ты у нас независимая, но все же ты должна позволять друзьям тебе помогать, – сказала она. – Хотя бы до тех пор, пока не встанешь на ноги.

– Я наберу, если что-то понадобится, – пообещала я. – Но пока вроде все дырки заткнуты.

Я повесила трубку, успев услышать разочарованный вздох Каролин.

Следующий день, во время которого я могла только пить жидкости, прошел в поездках, встречах и покупках. Как обычно, времени на все не хватило. В тот вечер я отвезла Мередит ночевать к подруге. Я лежала в кровати и думала о своем браке, который длился уже шестнадцать лет. Для нас с мужем с самого начала на первом месте была карьера. Потом родилась Мередит, и я стала вице-президентом промышленной компании. Аллен работал риелтором, а потом его избрали мэром. У нас обоих была масса дел. Иногда я чувствовала, что задыхаюсь, словно розы, заросшие плющом.

В конце концов я, наверное, заснула, потому что в 4.30 утра меня разбудил будильник. Я начала готовиться к поездке в Саванну, до которой был час пути.

– Можешь вздремнуть, я сяду за руль, – предложила я Аллену.

– Перестань, не смеши меня, – ответил он. – Я с удовольствием тебя довезу!

В больнице анестезиолог поставил мне капельницу и попросил повернуться на бок. «Вы ничего не почувствуете», – пробормотал он.

Я открыла глаза, чувствуя в своей ладони руку мужа.

– Я волновался, – сказал он. – Операция шла очень долго.

– Со мной все в порядке, – сказала я и попыталась повернуться к нему, но меня опутывали трубки и провода.

– Ты очень бледная, – произнес он, гладя мое лицо.

– Ну, ты тоже немного побледнел, – ответила я.

Он рассмеялся. Я засыпала и просыпалась. Я говорила Аллену, что он не обязан со мной сидеть – у него так много дел.

– Я тебе нужен, – ответил он, – и поэтому я здесь.

От этих слов я расслабилась и почувствовала себя спокойно. Боже, как же хорошо! Почему так нельзя жить все время? Почему я считала, что должна нести весь груз ответственности и крутиться, как белка в колесе?

Я думала об этом и позже, когда меня выписали из больницы. Я сидела дома, а Аллен ездил за покупками и отвозил Мередит в школу и на все ее занятия. Мередит следила, чтобы я не забывала принимать таблетки. Впервые в жизни я ничего не планировала. Я смотрела в окно на оставшиеся кусты ядовитого плюща и поражалась живучести этого растения. Одной мне с этой заразой точно не справиться. Зависимость от окружающих порождала странное и незнакомое чувство примирения со всеми долгами, обязанностями и обязательствами.

Я чувствовала себя гораздо лучше – и по-другому. Аллен все чаще бывал дома. Он настаивал на том, чтобы самому возить меня на осмотры к врачам. Мередит делала уроки без напоминаний. Друзья приносили готовую еду, и если мы не ели ее сразу, то замораживали, а потом разогревали.