101 разговор с Игорем Паниным - [21]

– Знаю многих людей, упрочивших творческое положение географией «прописки». Москва – бочка данаид, и никогда не наполнится. Но всё же качество прозы, мне кажется, не зависит от того, где литератор предпочитает жить и работать, лишь бы работал хорошо. Премии – это, конечно, здорово, семья у меня большая, деньги всегда нужны. Но если нет – переживём. Это не главное ведь. Главное – чтобы твои книги издавались и люди их читали. А если замкнутая в пределах МКАД творческая среда интеллектуалов действительно существует, то жаль их, конечно. В спёртом пространстве всегда нехорошо пахнет.

– Вы активно занимаетесь переводческой деятельностью. Не потому ли, что ваши оригинальные произведения не снискали широкой известности в целом по стране? Такое ведь часто случается, когда писатель, отчаявшись пробиться, быть услышанным, начинает заниматься переводами, чисто даже из коммерческих соображений, – надо же на что-то жить, если твои книги не покупают…

– С переводов я, собственно, и начала. Эта работа – интереснейшая игра со словом. Горжусь тем, что несколько человек, пишущих на якутском языке, благодаря моим переводам были приняты в СП России. Из коммерческих… да, тоже было, но кто из литераторов, побуждаемый меркантильными интересами, не пробовал переводить, редактировать, писать сценарии, рецензии и т. п.? В последние годы от переводов отказываюсь, времени не хватает для собственных книг. В московских издательствах они стали печататься недавно. В октябре в ЭКСМО вышел мой сборник «Манечка, или Не спешите похудеть» – рассказы разных лет и повесть. В ноябре – в детской редакции «Настя и Никита» издательского дома «Фома» вышли «Записки для моих потомков» с замечательными иллюстрациями Ольги Громовой. «Записки-2», надеюсь, будут изданы в этом году. Скоро, также надеюсь, выйдет книга «Когда подрастают дети» в ЭКСМО.

Цикл из пяти книг «Кровь и молоко», «вылившийся» из «Божьей отметины», я всё же написала. То есть почти, над двумя последними ещё работаю. С этой пенталогии ЭКСМО осенью планирует запустить авторскую серию. Романы связаны одной линией, но самостоятельны. Первую, «Змеев столб», издали маленьким тиражом «для представления на премии», как мне было сказано. Неожиданная весть от моего редактора о представлении и ещё более неожиданный отзыв на этот роман Людмилы Улицкой были для меня, конечно, очень лестны… Впрочем, новый автор для любого издательства тот же кот в мешке, усилия «раскрутки» могут и не принести никаких удач.

Три обязательных вопроса:

– В начале ХХ века критики наперебой твердили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?

– Литература не измельчала, поскольку взаимодействует со временем, а оно не имеет обыкновения мельчать. Время просто меняется, как и писательское видение. Людей пишущих стало много, чему поспособствовал интернет. Настоящих писателей среди них минимум. Невелико их число и среди тех, чьи книги издаются. Заявить: «Я – писатель» человек не может. Оценку местоимением от третьего лица поставит ему независимый критик – читатель-время.

– Почему писатели перестали быть «властителями дум»? Можете ли вы представить ситуацию «литература без читателя» и будете ли продолжать писать, если это станет явью?

– Вопрос этот, скорее, не к «властителям дум», а к властителям Дум. То есть не писатели плохо пишут, а власти дурно пашут. Скла– дывается впечатление, что «там, наверху» невдомёк: пока часть детей озабочена взрослыми проблемами, где бы да как раздобыть денег, читать она не будет. Помните из нобелевской лекции Бродского: «Я не призываю к замене государства библиотекой – хотя мысль эта неоднократно меня посещала, – но я не сомневаюсь, что, выбирай мы наших властителей на основании их читательского опыта, а не на основании их политических программ, на земле было бы меньше горя». Мало того что хорошо иллюстрированная детская книга – вещь недешёвая, к тому же совсем не она ставится во главу угла нынешних ценностей. Но есть и положительные сдвиги. В последние годы издательства наряду с опробованным материалом охотнее и больше стали печатать книги новых авторов, появились молодёжные акции вроде флешмоба «Читать модно». Может, порог интенсивности нечтения, пусть и с огромными потерями, будет пройден и сделает обратный зигзаг. Хотелось бы верить, что чудо любви к чтению воскреснет. Ситуация остаться без читателей ужасна для любого литератора, но процесс сочинения я люблю – без всякого кокетства и патетики – больше всего.

– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задал?

– Сказать, как с песней родилась литература? Давайте отвечу отрывком из «Земли удаганок»: «Кто был тот певец безвестный, что во дни первотворенья звук волшебный, дух небесный вдохновил на песнопенья? Кто же голосом над чащей, словно птица, взмыл впервые – человек, ручей журчащий или горы грозовые? Невзначай запел, с охотой, вторя ли ветрам от скуки, или ведал этот кто-то, как слова сплести и звуки? Пел ли в счастье, не умея выразить его иначе, или, скорбь излить не смея, песней скрыл порывы плача? Или, сколько сердцу было радости дано невнятной, веры, трепета и пыла, и любви невероятной, горло враз перехлестнуло и, наверное, на месте душу в клочья бы рвануло, не взлети всё это песней?..»