1001 ночь без секса - [3]

Сегодня седьмой день – моей двухдневной поездки в бухту Провидения. Еще в Номе туроператор предупреждал о том, что в случае тумана вылеты из бухты Провидения отменяются. Он только забыл предупредить о том, что: 1) туман там почти всегда; 2) по выходным аэропорт не работает, даже если тумана нет; 3) даже если тумана нет в будние дни, вылет могут отменить, потому что нет электричества.

Каждое утро мы с товарищами по заключению собираемся у окна и таращимся на туман, гадая, когда же, наконец, звезды соблаговолят дать нам шанс выбраться из этой передряги. Товарищи – супруги-пенсионеры из Техаса и застенчивый инженер-компьютерщик из Сиэтла, – ждут не дождутся этой возможности, и с каждым днем все напряженнее. Когда вчера вечером Юрий, наш гид, упомянул, что группа японских ученых однажды проторчала в бухте Провидения целый месяц, моих спутников едва не хватил удар.

Но мне-то зачем портить себе настроение, я-то, слава Богу, никуда не спешу. До сих пор нахожусь под впечатлением от моей победы в поединке по армрестлингу над русским подростком (он сам напросился). У меня еще остались в запасе американские жаргонные словечки, чтобы обучать им Юрия (сейчас ему больше всего нравится «Ты мне лазера не пой»), я по-прежнему улучшаю и совершенствую доску для игры в скрэббл, которую собственноручно смастерила из листочков, выдранных из блокнота, и упаковочного скотча. Жизнь продолжается.

Кроме того, глядя на ржавеющие во дворе цистерны и гниющие лодки, я понимаю, что мне выпала редкая и неожиданная возможность. Впервые за все время мытарств мне абсолютно нечего делать: у меня нет Интернета, чтобы дотошно изучать сайты клубов знакомств, нет подстав, организованных моими доброжелательными друзьями, нет никаких идиотских стратегий. Нет давления со стороны, нет отвлекающих обстоятельств; я впервые предоставлена самой себе и, может быть, теперь наконец-то сумею докопаться до сути. Может быть, я пойму, наконец, почему вот уже тысячу и сорок четыре дня блуждаю вдалеке от привычной оживленной магистрали. Почему женщина с нормальными рефлексами превратилась в существо, искренне полагающее, что глухой пограничный поселок в русской Арктике – лучшее место, чтобы расслабиться?

И если мне удастся это понять, возможно, я найду, наконец, выход из тупика и начну новую страницу своей жизни.

2 За столиком для одиноких

Ясно, что дело не только в сексе. Рано или поздно мне захочется, чтобы секс дополнило обручальное кольцо.

Для чего люди женятся? Ради тепла, общения, чтобы завести детей, чтобы иметь человека, готового оплатить ваши долги и отвечать на назойливые звонки продавцов надувных матрасов и крема для обуви, – вот первые ответы, которые приходят на ум. Но если вам зa тридцать, одно преимущество брака становится особенно соблазнительным: он избавляет вас от невыносимого одиночества.

Само по себе одиночество вовсе не проклятие. В жизни выпадают моменты, когда побыть наедине с собой, чтобы вас не трогали, только в радость. Если вам немного за двадцать, отсутствие постоянного спутника позволяет быть взбалмошной, своевольной, подбросить кому-нибудь все свои пожитки и раскатывать на велике по стране, заниматься сексом с коллегами по работе в вашем джипе на автостоянке компании. В эту пору замужество представляется таким же чуждым и неприятным, как зондирование прямой кишки.

Вам уже далеко за двадцать, но одиночество еще не в тягость. Кое-кто из ваших друзей уже покончил с одинокой жизнью, но над вами еще не каплет, и вы продолжаете встречаться с классными парнями, которые, конечно же, ни при каких обстоятельствах не годятся в мужья. А если родня начинает донимать вас, вы просто собираете манатки, бросаете их в джип и переезжаете в другой город.

Но оставаться в одиночестве, когда вам за тридцать, вес равно, что угодить в ГУЛАГ. И это особенно остро ощущается, когда вы идете на чью-нибудь свадьбу и оказываетесь за столиком для одиноких.

Оказаться на этом месте в двадцать лет – совсем не плохо. Вам, конечно, немного досадно, что вы не нашли себе пару, но одиночество представляется временной неприятностью вроде гриппа. Даже больше: взглянув на столик для молодых женатиков с их супругами, вы радуетесь мысли, что сидите не там и на вас нет всех этих жемчугов и нарядов, которые преждевременно превращают женщину в копию собственной матери. Вы не сомневаетесь, что все эти парочки двадцатипятилетних людей совершили ужасную ошибку и через десять лет они начнут гадать, просыпаясь, почему незнакомец, спящий в их постели, предпочитает сексу телевизор и сколько денег им предстоит потратить на психотерапевта, чтобы преодолеть последствия этого растительного сосуществования.

Когда вам за двадцать, столик для одиноких не наводит вас на мрачные мысли. Вы знаете, что порой за ним сидят вполне приличные парни, и один из них – почему бы и нет? – может стать вашим следующим увлечением или даже постоянным партнером. И уж, по крайней мере, найдется с кем потанцевать.

Но когда вам за тридцать, столик для одиноких нагоняет на вас тоску, а те, кто за ним оказывается, напоминают гражданское население военного времени: женщины, дети и инвалиды. Как правило, гостей без пары приходит немного, потому что все те, с кем вы сидели за этим столиком, когда вам было двадцать, уже нашли себе пару. Вот и выходит, что под определение «одинокие» подпадают одиннадцатилетние племянники жениха и его обрюзгшие троюродные братья из Детройта, где они заправляют семейным бизнесом по продаже штукатурки; ну и «перспективные» люди: мужчина и женщина, которых хозяева задумали свести.