1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года - [6]

Диван, на котором была проведена ночь, был ого-го! Здоровенный и дорогостоящий. Этот диван обошелся мне в сборник рассказов и маленькую литературную премию. На таком диване можно было прожить жизнь. На таком диване было нестыдно даже умереть. Наверное, когда-нибудь, лежа именно на нем, я и умру.

В ванной выяснилось, что зубная паста кончилась. Не совсем, сколько-то пасты я еще выжал, но жене уже почти не осталось. На кухне на полу аккуратно лежали два моих носка.

Вы замечали, насколько непривычными выглядят наши собственные квартиры за полчаса до того, как все проснутся, включат музыку и телевизор и одновременно заговорят?

Непослушными пальцами я покрутил жалюзи. За окном показался мир. Он выглядел так, что захотелось закрутить жалюзи обратно.

Вместо «привет», жена сказала, что у нас нет булки. Зевнула. Длинными ногтями почесала кожу под волосами. Наклонив банку с кофе, поскребла ложкой по стенкам.

— Сколько градусов?

— Не знаю.

— Посмотри на градусник. Он у тебя над головой.

— Господи, какой же я тупой, пока не выпью кофе!

Булки действительно не было, но позавтракать удалось. Как обычно, с утра мы оба были опухшие, сонные, неразговорчивые и раздражительные. По-настоящему день начнется немного погодя. Допьем кофе. Выкурим по первой сигарете. И вот тогда...

Кофе я пил из своей кофейной чашки. Из любимой чашки, которую я никому не разрешаю трогать. Она такая... белая... с надписью «I love coffee» на боку. Вернее, там не написано «love», там нарисовано большое красное сердце, просто компьютер, на котором я печатаю эти строчки, не умеет рисовать такие сердца.

Вчерашний день был настолько неудачным, что, даже когда он кончился и я лег спать, кто-то позвонил по телефону, а я вскочил, в темноте не разглядел стул, налетел на него, грохнулся об пол и треснулся лбом.

А главное, в этот день я залил кофе свой паспорт. Не очень сильно, но очень некстати. Вылил из той самой белой кружки. Причем залил самую нужную страницу — с пропиской. Чернила расплылись, страница побурела, разобрать, что на ней написано, теперь было невозможно.

Жена настаивала, чтобы отпуск мы провели в Финляндии. Скоро у нее должен был начаться отпуск, и ей хотелось в Финляндию. А у меня залит паспорт... так что с паспортным отделом общаться все равно бы пришлось.

— А вчера я смотрела передачу про звезд. Голливудовских актеров и модных певцов. Все они покупают себе такие ароматические вонючие палочки. Чтобы в доме пахло сандалом. Знаешь?

— Ага.

— Не начать ли и нам покупать такие вонючки?

— Давай.

— Они убивают запахи кухни. И когда к нам придут гости, их удивит такой запах.

— Какие гости? Кто к нам ходит?

— Ну, когда-нибудь-то придут.

— Кто?

— Не знаю. Пригласи своего редактора.

Квартира, в которой я живу с женой, большая, трехкомнатная, с очень длинным коридором. А вот кухня в ней тесновата. Помимо стола, плиты и шкафчика в кухню удалось втиснуть лишь стиральную машину едрена-BOSH.

— Что будешь делать с паспортом?

— Не знаю. Что обычно делают с паспортом? Схожу в паспортный стол. Объясню ситуацию. Пусть меняют.

— Ты не думаешь, что будут проблемы?

— Какие проблемы? Я не торговал героином. Не пытался пересечь китайскую границу. Я всего лишь случайно залил паспорт кофе.

Жена, морщась от дыма, докурила сигарету. Я налил себе еще кофе. Посмотрел на ее голые ноги, торчащие из-под стола. Ноги жены заканчивались маленькими большими пальцами.

— Когда пойдешь в паспортный стол?

— Не знаю. Ты хочешь, чтобы я пошел сегодня?

— Ты взрослый парень. Решай сам.

Я знал, что она хочет, чтобы я пошел сегодня. Еще я знал, что можно, конечно, не ходить... только в этом случае нужно приготовиться, что я услышу все эти слова за ужином... и завтра с утра... буду слушать их всегда, пока не схожу.

Поэтому я поболтался по квартире, потом натянул куртку, забрал сигареты и пошел в паспортный стол объяснять ситуацию с паспортом.

€€€

Перед окошком паспортистки была очередь. Это было естественно. Еще естественнее было то, что никому не хотелось стоять в этой очереди от начала до конца.

Как обычно, кто-то приволок с собой этнографических старичков и теперь требовал пропустить их вперед. Старички дрожали головами и не понимали, что происходит. Окружающие не желали пропускать кого бы то ни было. Пока не подошла моя очередь, я все надеялся, что дело кончится дракой. Но оно не кончилось ничем.

Прямо передо мной обсуждали последние новости двое тинейджеров:

— Димка напился и шел домой на автопилоте. А у него прямо рядом с парадной на обочине дороги обычно стоит проституция. Знаешь?

— Знаю. Страшная, как моя старость. И у нее вечно грязное лицо.

— Диме-то пофиг. Он пьяный. Он ей говорит: «Пойдем, подруга, есть вопрос для обсуждения».

— А она?

— Она все поняла правильно и говорит: «Деньги — вперед». У Димы не было денег. Была старая финская металлическая монетка в одну марку. Поэтому он разорался: «Деньги — в зад! Что ли ты мне не доверяешь? Я уплачу по результатам, а чтобы у тебя не возникало сомнений, я дам тебе одномарковую монетку».

— А она?

— Она посомневалась, но недолго. На улице было холодно, а тут обещают заплатить. Короче, пошла с ним.