1000 не одна боль - [33]

Стройная, но с крутыми изгибами тела, пышной грудью …она могла вызывать только дикое восхищение и… такую же дикую зависть и ревность. Я смотрела на нее, и вся краска отхлынула от моего лица. Никогда мне не сравнится с ней и не стать на один уровень. Я рядом, как облезлая моль… и ОН никогда не променяет ее на меня. Возникло едчайшее желание бежать отсюда куда глаза глядят, только бы не видеть эту вызывающую красоту, не представлять, как Аднан страстно целует этот рот, как сдирает с нее одежду или берет ее прямо в ней… Как меня совсем недавно… в лифте. От одной мысли об этом захватило дух и ненависть затопила меня с головой — а потом он идет вот к этой звезде и исполняет свой супружеский долг. И это так мерзко…

Но я не посмела даже шаг назад сделать. Ни за что никто из них не дождется, чтобы я сломалась и позволила себя унижать. Выпрямила спину еще ровнее, продолжая пристально смотреть ей в глаза и не отводить своих. Не дождется. Слишком много чести. Может я не так красива и богата, но я ничем не хуже нее. И не моя вина, что меня принудили оказаться здесь и перейти ей дорогу.

— Что молчишь? Или язык проглотила? А может арабский забыла? Я слышала ты прекрасно его знаешь…

Она обошла меня со всех сторон, а я так же гордо смотрела впереди себя и когда она остановилась напротив меня, сложив тонкие руки на груди я усмехнулась и спросила:

— Не много ли чести для обычной шармуты узнавать о ней все, даже то на каких языках она изъясняется? Или это входит в обязанности законных жен?

Черные глаза вспыхнули и загорелись ненавистью такой силы, что я почувствовала ее на физическом уровне. Она не пугала, но пробуждала совершенно неприятные эмоции.

— В мои обязанности входит знать все что касается моего мужа. Это и отличает меня от скоротечных сучек, которые меняются как перчатки и думают, что им выпала несказанная удача, а на самом деле всего лишь сомнительная честь одноразово раздвинуть ноги перед сыном шейха.

Она продолжила обходить меня кругами… она нервничала, а мне это начало нравится. Если так нервничает значит не уверена в нем.

— Так стоит ли таких забот некто одноразовый? Или всегда есть страх, что временное может стать постоянным?

ЕЕ хождение кругами раздражало, но я скорей бы выцарапала себе глаза чем дала ей это понять. Но после моих слов Зарема остановилась.

— А ты я смотрю языкатая, да? — шагнула ко мне и процедила сквозь зубы- А язык можно и обрезать… никогда не думала об этом? Не думала, что длинные языки иногда очень болезненно укорачивают?

Я пожала плечами. Она меня совершенно не пугала. Эта женщина вызывала во мне совершенно другие эмоции, намного более сильные и мне это не нравилось.

— Нет, не думала. Покровительство Аднана ибн Кадира дает мне такое редчайшее и ценное преимущество — вверить заботу о себе в его сильные мужские руки. Пусть он позаботиться обо мне и о моей безопасности.

Я понимала, что дразню дикую и опасную тварь, но остановиться не могла. Склонить перед ней голову и колени означало признать ее выше себя. Ни за что и никогда! Как бы красиво она не выглядела… как бы не сверкала здесь глазами и не сжимала кулаки — ничто не дает ей право считать себя выше меня.

— Покровительство? — она рассмеялась и ее лицо при этом стало отталкивающе хищным, а красота какой-то животно-неприятной. — Оно так же скоротечно, как закат или рассвет. Ты надоешь ему еще быстрее — щелкнула пальцами у меня перед лицом, — и тогда у тебя не останется ничьего покровительства.

— Считаешь, что его покровительство — это предел мечтаний? Мне жаль ту женщину, чья жизнь зависит лишь от покровительства мужчины.

Она дернулась ко мне и прошипела:

— Никто за твою жизнь не даст и гроша, никто не позаботится о тебе, когда в его постель ляжет очередная шлюшка… и тогда ты пожалеешь, что родилась на свет. Последняя его игрушка осталась без глаза… случайно упала на штырь в саду. Ты знаешь где она теперь?

Я пожала плечами:

— А мне какое до нее дело? Я не законная жена и мне знать не положено, да и неинтересно.

Зарема сжала кулаки и приблизила свое лицо к моему. Я ее раздражала и явно выводила из равновесия. Она злилась… И это, наверное, хорошо, когда люди злятся они совершают ошибку.

— Откажи ему, — она схватила меня за руку и сильно сжала, — страстно зашептав и обжигая меня горячим дыханием, — воспротивься. Не подпускай к к себе. Он накажет, а я спасу! Клянусь спасу! Озолочу. В деньгах купаться будешь, к себе приближу! Не пожалеешь!

Возможно, будь я другой, будь я умнее, хитрее я должна была бы согласиться. Ведь это реальный шанс на спасение. Но это означало признать себя продажной… признать той, кем она меня назвала. А еще… это означало признать ее право на него, а этому отчего-то противилось все мое существо. Он не мог принадлежать этой женщине. Аднан не принадлежит никому.

«А ты бы хотела, чтоб он принадлежал тебе?» — противный голос внутри задал свой очередной идиотский вопрос.

— Заманчивое предложение… будь я шармутой я бы на него непременно согласилась… но ты ошиблась. Я не шармута — я собственность Аднана ибн Кадира. Его вещь, если угодно. И вещь не может противиться хозяину. Ее берут, не спрашивая. Даже если я откажу… это никого не волнует.