100 великих дипломатов - [35]

Польский король Болеслав Смелый, в угоду папе, вел враждебную Генриху IV политику и стремился вытеснить германское влияние из Польши, Венгрии и Чехии. Интересы Болеслава временами сталкивались с притязаниями Григория VII, о чем свидетельствует угроза Рима отлучить польского короля от церкви. Угроза эта была настолько действенна, что в конечном счете Болеслав Смелый во всем уступил папе.

В писаниях Григория VII духовная власть почти ничем не отличается от политического верховенства. Божья благодать, распоряжение которой он объявляет своей привилегией, подобно небесному «ключнику» Петру, становится как бы собственностью, вотчиной папы, и Григорий VII разъясняет чешскому королю Братиславу II, что человеческий род разделяется на немногих, призванных к властвованию и обладающих благодатью, и на очень многих, уделом которых является повиновение, так как они не обладают благодатью. «Если вы хотите, — обращается Григорий VII к христианскому миру, — сделать апостола Петра своим должником, жертвуйте в пользу церкви, защищайте ее от врагов ее и служите ей верой и правдой».

Григорий VII стремился подчинить власти Рима и империю византийских василевсов, потерпевшую поражение от сельджуков при Манцикерте (1071). Папа всячески навязывал Византии унизительную церковную унию. Когда в 1073 году дипломатические переговоры с византийским императором Михаилом VII зашли в тупик, Григорий VII решил прибегнуть к силе оружия, в 1074 году он задумал направить в Византию рыцарскую армию с Запада, поставив ей задачу — «выручить» из беды греческую церковь, которой угрожают неверные.

Одно за другим из Рима полетели папские послания с призывами к государям и князьям принять участие в войне на Востоке во имя спасения христиан-греков.

Таков был размах международной политики Григория VII. Что касается средств ее проведения, то, кроме методов дипломатии и силы оружия, в руках Григория так же, как и его преемников, был еще и духовный меч. Папа мог отлучать от церкви, налагать интердикт, «разрешать» подданных того или иного государя от присяги. Этим оружием как Григорий VII, так и другие папы пользовались с большим искусством.

И все-таки не столько угрозы отлучения, сколько умелое использование бесчисленных политических противоречий раздробленного феодального мира — противоречий между императорами и герцогами, между императорами (как германскими, так и византийскими) и норманнами — позволяли папе успешно проводить свою политику.

Особенно упорной была дипломатическая борьба Григория VII с императором Генрихом IV. В Германии среди крупных феодалов было много противников могущественной императорской власти. Епископы, архиепископы, привыкшие в течение долгих лет получать от императора все новые привилегии, готовы были теперь изменить Генриху IV, поскольку возможности императорской власти иссякли и у них не было надежды ожидать в будущем новых благодеяний с ее стороны. Теперь «дальний покровитель» им казался менее опасным, чем близкий. Все это ослабляло позицию Генриха IV в Германии.

Папа добивался права назначать епископов и таким образом вмешиваться во внутренние дела империи; он преследовал «симонию» (фактическую продажу церковных должностей императорами) и так называемую светскую инвеституру (возведение в епископский сан императором) Генрих IV всеми силами отстаивал эти права императора не только в Германии, но и во всей Священной Римской империи. Если Григорий присвоил себе право низводить императоров с трона, то Генрих считал себя вправе низлагать пап.

Он так и поступил, низложив папу на Вормсском сейме 1076 года. Причем его послание Григорию VII заканчивалось энергичным «ступай вон!».

Месяц спустя уже Григорий VII низложил Генриха на Латеранском соборе, разрешив «всех христиан» от клятвы верности императору и запретив «служить ему как королю».

После того как германские князья присоединились к папе, положение Генриха стало безвыходным: в 1077 году император был вынужден отправиться в Италию, чтобы просить; прощения у всесильного Григория VII.

История свидания в Каноссе обросла легендой, и теперь нелегко отделить факты от вымысла. Стоял ли Генрих в течение трех суток босой на снегу перед воротами замка, дожидаясь, пока папа соизволит его принять, или он ожидал этого приема в более комфортабельной обстановке — это не меняет дела. Григорий VII заставил его в присутствии аббата из Клюни, олицетворявшего преданное папству монашество, и графини Матильды Тосканской, самого могущественного феодала средней Италии, признать себя неправым, «отказаться от гордыни» и смириться перед церковью. Григорий VII одержал победу над королем и «светским духом», получившую в дальнейшем свое документальное выражение в 27 статьях «Диктата папы».

Но на этом богатая драматическими эпизодами борьба между Генрихом IV и папой Григорием VII не закончилась.

В 1080 году Генрих при поддержке недовольных германских епископов снова низложил Григория VII и выдвинул на его место нового главу католицизма — епископа равеннского Гиберта, принявшего имя Климента III. Новый папа или, как церковь его считает, антипапа, имевший опору в германском духовенстве, короновал Генриха IV императорской короной.