100 великих аристократов - [43]

Вернувшись в Сирию, он узнал, что все данные им распоряжения были отменены Пизоном, с которым у него произошло новое объяснение. К этому времени Германик уже чувствовал первые признаки болезни, о чем стало известно и жителям. Когда Германик стал выздоравливать, жители Антиохии стали приносить благодарственные жертвы богам по случаю его выздоровления. Пизон этого вынести не мог. Он приказал раскидать жертвы, принесенные к подножью алтарей, а людей, пришедших в праздничных одеждах к храмам, разогнать. Германик был настолько потрясен действиями Пизона, что это привело к новому обострению болезни. Он начал подозревать, что его болезнь вызвана действиями Пизона, который каким-то образом отравил его. У Тацита можно найти сведения, что у дома Германика стали находить куски вырытых трупов, кучи пепла и свинцовые таблички, талисманы и заклинания с именем Германика. Долго терпел Германик выходки Пизона, но только перед самой кончиной он приказал ему покинуть Сирию, написав письмо, где, по обычаю, отказывал ему публично во всяких дальнейших дружеских отношениях. Пизон все время откладывал отъезд, и даже покинув страну, его корабль плыл очень медленно, чтобы при первой же вести о кончине Германика снова вернуться в Сирию.

Болезнь Германика прогрессировала с каждым днем. Рядом с ним находились его семья и друзья. В последние часы он сказал, что «умирает жертвой злодеяния Пизона и Планцины» – жены Пизона, враждовавшей с Агриппиной.

Германик умер в Антиохии 10 октября 19 года н э. По обычаю того времени его тело было выставлено на площади в течение нескольких дней. Похороны Германика прошли очень просто и трогательно – не было фамильных портретов или особенных знаков отличия. Тело его сожгли, а пепел собрали в урну, которую его жена и друзья приготовили для перевозки в Рим. Смерть Германика была встречена в Риме и в армии с чувством искренней и глубокой скорби. Многие обвинили в его кончине Пизона, и Тиберию пришлось провести расследование. Но оно выявило непричастность Пизона и его жены Планцины к этому печальному факту.

Жена Германика, Агриппина, имела характер сильный и непреклонный. Притворяться она не умела и всегда помнила о том, что приходится внучкой Августу Октавиану. Тацит писал, что она «никогда не мирившаяся со скромным уделом, жадно рвавшаяся к власти и поглощенная мужскими помыслами, была свободна от слабостей». Но после смерти Германика она осталась беззащитной, так как и Тиберий, и Ливия относились к ней с неприязнью. Возведя на нее клевету, будто она хотела искать поддержки у войска, Тиберий сослал ее на остров Пандатерию, где она погибла в 33 году н э. Двух ее старших сыновей, Нерона Цезаря и Друза Цезаря, по приказу Тиберия объявили врагами государства. Нерон Цезарь умер от голода в ссылке на Понтийских островах в 30 году н э., а Друз Цезарь – в Риме в 33 году н э.

До конца жизни Германик создавал для Тиберия проблему своей огромной популярностью у всего римского народа. Преемниками Тиберия стали последовательно сын, дядя и внук Германика. Именно кровное родство с ним явилось в глазах гвардии и легионеров решающим аргументом в пользу избрания императорами Калигулы, Клавдия и Нерона. И только бездарная политика Нерона запятнала доброе имя Германика, а новая гражданская война привела к власти другую династию.

ФЛАВИЙ АЭЦИЙ (ок. 390—454) Римский полководец.

Аэция Флавия называли «последним римлянином», и действительно он был последним из величайших римских полководцев Западной Римской империи.

Отец Аэция по происхождению не отличался знатностью рода. Гауденций, так звали отца, происходил из варваров, по некоторым сведениям, из Скифии. Перейдя на службу империи, он достиг высот военной власти, став командующим римской кавалерии. Взяв в жены римлянку знатного происхождения и войдя в состав римской знати, он определил судьбу своего сына Аэция.

Сам Аэций начал военную службу в императорской гвардии, но затем его жизнь резко изменилась. Сложные отношения Рима с варварскими племенами заставляли отдавать юношей из знатных римских родов в качестве заложников. Других варвары не принимали. И в 409 году молодой Аэций прибыл ко двору готского царя Алариха. В следующем 410 году Аларих совершил поход на Рим, взяв и разграбив город. Был ли Аэций участником похода или нет – сведений об этом не сохранилось. Но известно, что Аларих выделял юношу из числа других римских заложников. Сам Аэций изучал жизнь готов, их обычаи и военное искусство. Но вскоре Аларих скончался, а сменивший его Атаульф придерживался политики дружбы с Римом. Он стремился перенять римские обычаи и «вкусить блага» римской цивилизации, поэтому он отпустил всех заложников, в том числе и Аэция.

Он вернулся в Рим, но ненадолго. Сын Гауденция, павшего в результате борьбы за власть в обществе и армии, очень мешал тем, кто в этой борьбе победил. И Аэций снова был отправлен заложником, но на сей раз к гуннам. Для Рима гунны были более грозными противниками. Но новый заложник сумел войти к ним в доверие. Гунны, будучи сами прекрасными воинами, высоко оценили умение римлянина владеть оружием (луком и копьем) и его талант наездника. (Возможно, сказалась кровь предков по отцу.) Прожив некоторое время при дворе короля Каратона, познакомившись с военным искусством гуннов, Аэций был отпущен и вернулся в Рим.