100 пророчеств о судьбе русского народа - [22]

Россия неповторима. Природа ее неповторимости может быть уяснена только в лучах Церковной Истины, исторически раскрывавшейся. Судьба России, как Православного Царства, неразъединима от судьбы Православной Церкви Вселенской, а судьба Православной Церкви есть судьба мира. Нет сейчас Православного Царства, но есть Русская Православная Церковь, которая воплощает в себе преемство Исторической России. Она есть за рубежом, она есть и в России подъяремной. Ее судьба есть судьба России. Ее судьба есть и судьба мира! Возвращение к ней русского народа и в ней обретение утраченного исторического преемства бытия, в образе возвращенной к дальнейшей жизни Исторической России, есть единственная для церковно-православного сознания представимая форма возвращения мира к «нормальной» жизни. Как просто жить тем, кто это уяснил, и как точно обозначается их личный путь, православный путь! Это — путь личного спасения, это и путь служения России, это и путь служения миру. Будем помнить, что, как ни существенно открывать глаза миру на подлинное существо того, что происходит в мире, путь спасения основной не тут: никто не спасет России, если она сама не встанет на путь спасения. Как бы относительно далеко ни шло просветление сознания мира в отношении России — душа русского человека остается основным местом сражения между Христом и Велиаром, и победой в ней Христа или Велиара определится дальнейшая судьба мира.

Все меняется в жизни. Меняется и Россия на протяжении своего тысячелетнего бытия. Не может она не продолжать меняться и с продолжением своего бытия. Об этом спора нет. Но разве меняться значит — изменять себе? Сохранение своей исторической личности есть и непременное условие и непреложное задание всякого изменения, если оно не есть либо временная утрата личности (одержимость!), либо уже умирание и, наконец, — смерть! Выпадение из Истории не непременно должно происходить в форме завоевания со стороны: оно может быть результатом и внутренних процессов. Правда, история не знала еще такой внезапной, острой, всецелой, принципиальной, последовательной, идейной трансформации, как то мы видим на примере России и СССР, но зачатки такого явления, в формах резких и наглядных, Европа нам показывала — прежде всего на примере Франции после так называемой великой революции как бы в предостережение всему миру и нам в частности. То, что случилось с Россией, есть не историческое изменение, а есть или выпадение России из истории, завершающее, под воздействием тех же идей, которые ставили под вопрос бытие Франции, явленный там процесс, но уже в нашем отечестве, или временное помутнение исторического сознания, временная утрата личности, одержимость, временно лишь выводящая Россию из русла ее исторической жизни, сделав ее орудием одержащих ее «бесов». Западные «идеи» сумели сочетаться с внутренними анархическими процессами русского исторического корня и, поставив себе эти силы на службу, оказались в состоянии всецело овладеть Россией. Насилием беспримерным осуществляется вот уже четвертый десяток лет полная переплавка России с истреблением личного состава ее, служившего России Исторической, и с обречением оставшегося в наличности населения на насильственную переделку, задачей имеющую вырвать из души весь идейный состав прошлого, и в этом отношении убив всякую преемственность.

В свете духовно-просветленного сознания такая судьба России не может не быть воспринята, как кара Божия, ниспосланная за уклонение от выполнения промыслительной миссии России, составлявшей существо ее исторического бытия. И Киевская, и Московская, и Петербургская Россия были носительницами этого задания, достигшего высшего своего напряжения на Руси Московской, когда Русский народ ценою вольного отказа от гражданской свободы сумел сохранить свободу духовную, сделав, вместе с тем, весь закрепощенный свой быт хранилищем этой духовной свободы; Россия стала тогда неким подобием монастыря, в котором высшая свобода достигалась, как и в настоящем монастыре, в формах церковноосмысленного вольного послушания. Период духовного «раскрепощения» России, начатый еще до Петра, а при нем получивший такое демонстративное выражение и оформление, довел Россию в сложном и многозначительном процессе истории России Императорской до духовного обморока, использованного злой силой для завладения нашим Отечеством.

56. Отец Павел ФЛОРЕНСКИЙ

Род есть единый организм и имеет единый целостный образ. Он начинается во времени и кончается. У него есть свои расцветы и свои упадки. Каждое время его жизни ценно по-своему; однако род стремится к некоторому определенному, особенно полному выражению своей идеи, перед ним стоит заданная ему историческая задача, которую он призван решить. Эта задача должна быть окончательно выполнена особыми органами рода, можно сказать энтелехией рода, и породить их — ближайшая цель жизни всего рода. Это благоухающие цветы или вкусные плоды данного рода. Ими заканчивается какой-то цикл родовой жизни, они последние или какие-то предпоследние проявления рода. Будет ли от них потомство или нет — это вопрос уже не существенный, по крайней мере в жизни данного рода, ибо в лице этих своих цветов он уже выполнил свою задачу. Если потомство тут будет, то это может быть лишь развитием рода по инерции, и в ближайшем будущем, т. е. через три, четыре и т. д. поколения (а что значит три-четыре поколения в истории рода!), жизненной энергии рода суждено иссякнуть. В других случаях возможно, при притоке надлежащей крови, и рождение стойкого потомства. Но таковое чаще всего исходит от какой-либо из младших ветвей рода, с новой родовой идеей и новой исторической задачей. Но чем полнее и совершеннее выразился в известном представителе исторический смысл рода, тем менее оснований ждать дальнейшего роста родовой ветви, к которой он принадлежит.