100 дней счастья - [82]

– Вы знаете, что пра-пра-прадедушка моего пра-пра-прадедушки, которого звали Одноглазый Игорь Баттистини, служил на корабле у Драгута? Он отлично умел владеть шпагой. Драгут поставил его своим заместителем.

– Не верю, – тут же кричит Ева.

– Но это правда.

– Представь себе, что наш пра-пра-пра-пра-прадедушка – настоящий пират, – вдохновляется Лоренцо.

– На самом деле он не был пиратом. Он просто держал трактир, как вдруг на него налетел огромный ворон и выклевал ему глаз, а затем полетел в сторону моря. Игорь вскочил на первый же корабль, надеясь его догнать. Но это оказался пиратский корабль. И постепенно он вошел в доверие к Драгуту и стал правой рукой жестокого турка. Но ворона он так и не догнал и остался без глаза.

– Ты все это придумал, – заявляет Ева.

– Продолжай, – любезно разрешает Лоренцо.

Они мне не верят, но хотят узнать, чем все закончится. Мое авторское самомнение растет. Рассказчик из меня хоть куда.

Паола улыбается, глядя на нас издалека. И я с готовностью продолжаю.

– Злейшего врага Драгута (а у каждого пирата есть злейших враг) звали Андреа Дория. Сегодня мы помним только о затонувшем корабле с таким названием, но ведь когда-то это был знаменитый адмирал. И родился он совсем недалеко отсюда. Враги сражались друг с другом годами, и один ненавидел другого.

– Значит, Андреа Дория такой же, как и лорд Брук, враг Сандокана? Он плохой? – спрашивает Лоренцо.

– Вообще-то, считается, что как раз Андреа Дория хороший, а Драгут плохой.

– Я чур за Драгута, – подытоживает Лоренцо.

– Я тоже. Иногда можно переживать и за плохих героев. Однажды осенним утром, когда Драгут уже избороздил тысячи морей, Дории удалось его схватить и посадить за решетку. Морская битва, после которой Драгут был арестован, продолжалась десять лет!

– Но ведь потом он убежит? – гадает Лоренцо.

– Итак, Драгута продали рабом на галеры, и он оказался гребцом на адмиральском корабле. Но такой прославленный пират не мог закончить свою блестящую карьеру жалким рабом.

– И он бежал, – продолжает Лоренцо.

– Нет. Через несколько лет Барбаросса…

– Фридрих Барбаросса? – спрашивает Паола, в которой наконец-то проснулось любопытство.

– Нет, не Фридрих, а тоже пират, которого прозвали так за рыжую бороду, в общем, пират Брабаросса заплатил Дории огромный выкуп за то, чтобы Драгута освободили.

Вокруг раздается разочарованный ропот. Публике всегда больше нравится невероятный побег или что-нибудь в том же духе.

– Само собой, Драгут ни капельки не исправился и вернулся к своему прежнему ремеслу. Он снова стал нападать на итальянские города и корабли, пока не оказался близ Арма-ди-Таджа. В 1564 году его занесло в местную горную деревушку под названием Чивецца. То есть сюда. Жестокий пират очень любил сражения и грабежи и не ограничивался обычными кораблями или маленькими портами. Ему нравилось искусство пиратства, как он это называл. Но, оказавшись в Чивецце, он не учел, что жители окажут такое геройское сопротивление.

– Его что, убили? – разволновался Лоренцо.

– Нет. Несмотря на непрекращающиеся грабежи, жители города продолжали сражаться и построили эту крепость, благодаря которой смогли уничтожить много пиратов. Корсар терпел большие потери. И вот из-за того, что этот городок так жестоко сопротивлялся, пират решил, что в Италии стало опасно, и решил перебраться на Мальту, которая показалась ему более спокойным местечком. А в 1565 году он присоединился к турецкому флоту во время штурма Сант-Эльмо.

– Что за название такое? Почему-то в этой истории все имена и названия какие-то дурацкие.

– Это название очень древнее. Крепость Сант-Эльмо была названа в честь одного святого. И вот в середине июня, когда Драгут наслаждался заслуженным отдыхом, на него напали враги, и его ранило осколком камня, отколовшимся от огромного ядра.

– Он умер? – раздается дружный хор.

– Погодите. Наш любимый корсар не привык отступать. Он продолжал сражаться вместе со своими пиратами, но из раны у него шла кровь. К нему подбежали и уложили в палатке, где он и умер спустя два дня от потери крови.

– А потом он воскрес? – с надеждой спрашивает Лоренцо.

– Нет, он не воскрес. Тело его отправили в Триполи, где с почетом похоронили в мечети. Говорят, что его злейший враг Андреа Дория так уважал пирата, что когда узнал о смерти турка, то назвал в честь него своего кота.

– А одноглазый? – спрашивает Ева.

Похоже, они все же поверили в мою историю. Я продолжаю историю и наплетаю кучу подробностей, которые придумываю на ходу. Я в восторге от собственного рассказа, точно ребенок, узнавший, что такое «Нутелла».

– Одноглазый отправился в Малайзию, где познакомился с Сандоканом и Янезом, и присоединился к ним. Он сменил имя – в романах Сальгари его уже называют Тремал-Найк.

– Но у Тремала-Найка два глаза, и он вообще-то из Индии, – замечает Лоренцо.

Я попался. Я пытаюсь выпутаться из собственной ловушки, заявляя, что на самом деле было два Тремал-Найка, но завязаю все глубже и глубже. От полного фиаско меня спасает смотритель крепости, который просит нас заканчивать осмотр, поскольку настало время обеда.

Да, в одном можно не сомневаться: до дедушки мне далеко.