10 минут 38 секунд в этом странном мире - [18]

– Кому какое дело, что ты думаешь? Ты, что ли, историк или кто?!

Гадкая Ма приподняла свои свежевыщипанные брови.

– А может, вообще профессор! – усмехнулся мужчина.

Плечи Гадкой Ма поникли.

– Невежественная женщина не имеет права извращать историю, – уже без смеха произнес мужчина. – Давай-ка по порядку. В Османской империи не было легальных борделей. Если дамочки и хотели заниматься своим ремеслом втихую, это наверняка были христианки, или еврейки, или дикие цыганки. Потому что, поверь, ни одна нормальная мусульманка не согласилась бы на такую безнравственность. Они скорее умерли бы с голоду, чем согласились бы торговать собой. До сегодняшнего дня, конечно. Современность – бесстыдные времена!

После этой лекции Гадкая Ма тихонько сняла портрет султана Абдул-Азиза и повесила вместо него натюрморт с желтыми нарциссами и цитрусовыми. Однако вторая картина оказалась меньше первой, а потому на стене остался след от рамы, в которую был вставлен портрет султана, – тонкий и бледный, словно карта, начерченная на песке.

Что же до клиента, когда он появился во второй раз, хозяйка борделя приняла его с распростертыми объятиями, поклонами и улыбками и предложила чудную цыпочку, которую ему чрезвычайно повезло не упустить.

– Она уходит от нас, мой паша. Завтра утром возвращается в свою деревню. Этой девушке удалось-таки покрыть свои долги. Что тут поделаешь? Говорит, она проведет всю оставшуюся жизнь в раскаянии. «Ты молодец, – сказала я ей. – Помолись тогда и за всех нас».

Это было ложью, причем весьма бесстыдной. Женщина, о которой шла речь, действительно уходила, но по совершенно иной причине. В свой последний визит в клинику она сдала анализы на гонорею и сифилис – и оба оказались положительными. Работать ей запретили – она должна была находиться вне стен заведения, пока полностью не справится с инфекцией. Гадкая Ма не упомянула об этой небольшой детали, а просто взяла у мужчины деньги и положила их в ящик. Она не забыла, как грубо поступил с ней этот клиент. Никто не должен говорить с ней подобным образом, тем более при подчиненных. Ибо, в отличие от Стамбула, города умышленной амнезии, хозяйка запоминала любую обиду и мстила при первой же возможности.

Внутри борделя все краски были тусклыми: бездушный коричневый, затхлый желтый и невзрачный зеленый – цвет вчерашнего супа. Гадкая Ма включала огни – вереницу голых лампочек в оттенках индиго, малинового, сиреневого и рубинового – с того момента, когда вечерний азан начинал разноситься над свинцовыми сводами и перегибистыми крышами; вся округа принималась купаться в очень странном свете, словно свой поцелуй тут оставила слабоумная пикси.

Рядом с входом красовалась большая, написанная от руки табличка – первое, что видел посетитель, переступая порог. Она гласила:

ГРАЖДАНИН!

Если вы желаете защитить себя от сифилиса и других болезней, распространяющихся половым путем, вам нужно сделать следующее:

1. Прежде чем отправиться в комнату с женщиной, попросите у нее карту здоровья. Проверьте, здорова ли она.

2. Используйте защиту. Она должна быть новая каждый раз. Защита у нас недорогая: спросите у хозяйки, и она предложит ее вам по справедливой цене.

3. Если вы подозреваете, что подхватили какую-то болезнь, не медлите – сразу отправляйтесь к врачу.

4. Болезни, передающиеся половым путем, можно предотвратить, если тщательно защищать себя и СВОЮ НАЦИЮ!

Рабочие часы длились с десяти утра до одиннадцати ночи. Дважды в день у Лейлы был перерыв на кофе – полчаса днем и пятнадцать минут вечером. Гадкая Ма не одобряла простои по вечерам, но Лейла не сдавалась, объясняя, что, не получая своей ежедневной дозы кофе с кардамоном, она страдает от ужасной мигрени.

Каждое утро после открытия дверей женщины занимали свои места на деревянных стульях и низких табуретах за стеклянными панелями у входа. Недавно попавших на работу в бордель от всех прочих отличала манера держаться. Новенькие часто сидели, положив руки на колени, и взгляд у них был отсутствующий, в никуда, словно у лунатика, который только что проснулся неизвестно где. Те, кто уже проработал некоторое время, передвигались из одного конца комнаты в другой, вычищали грязь из-под ногтей, чесали там, где чесалось, обмахивались чем-нибудь, рассматривали себя в зеркальце, плели друг другу косы. Не испытывая ни малейшего страха, они безразлично наблюдали за проходящими мимо мужчинами, которые сбивались группками, парами или двигались поодиночке.

Несколько женщин предложили вышивать или учиться вязать, чтобы скоротать долгие часы ожидания, но Гадкая Ма ни о чем таком и слушать не желала.

– Вязание! Что за дурацкая идея! Вы хотите напомнить этим мужчинам об их скучных женах? Или еще хуже – о матерях? Разумеется, нет. Мы предлагаем то, чего дома они не видели, а не то же самое.

Поскольку в этом тупичке бордель был одним из четырнадцати выстроившихся в линейку заведений, у клиентов имелся большой выбор. Они бродили туда-сюда, останавливались и с вожделением разглядывали, курили и размышляли, взвешивали свои возможности. Если им нужно было поразмышлять еще, они навещали уличных торговцев – выпивали по стаканчику рассольного сока или съедали