10 мест корпения - [17]

Сидят – болтают о том, о сем, а я вычитываю оригиналы (кстати, именно «Комсомолка» научила меня работать в любых условиях). Краем уха с удивлением слышу, как мой напарник представляется по ходу разговора шефом. Впрочем, уже к этому времени жизнь научила ничему не удивляться...

Наконец гость уходит, а провожающий его коллега возвращается на рабочее место. Несколько минут проходит в молчании. Потом коллега говорит:

- Ты, наверное, слышал, что я назвался главным редактором. Давай договоримся ив перо: если придут твои, ты будешь называться им главным редактором, а если мои – я...

- Давай, - согласился я.

***

Были на родине жены – в Скребеличах Овручского района Житомирской области. И узнали о диком случае. Председатель местного коллективного предприятия «Украина» (недавнего колхоза) ни с того ни с его избил заведующую сельским клубом Надежду Сирош. Узнав детали и вернувшись в Киев, написал острую реплику. Опубликовал – и забыл: забот – полон рот. И вдруг – телефонный звонок к нам домой. Сельчане благодарят за журналистское вмешательство: драчуна турнули с насиженного места. Как говорится, мелочь, а действенность прессы - налицо! Забылось и это...

О вот где-то через полгода мы вновь проведываем мать супруги. На улице встречаем соседку (живет через дом) по прозвищу Пыжучка. Здороваемся, а в ответ – молчание. Уже под родной крышей узнаем новость. Не пожелавшая с нами перекинуться словом – родственница уволенного главы хозяйства. А то возьми – да и выстрели себе в голову из незарегистрированного пистолета. Уже и сорок дней отметили.

Есть ли моя вина в этой нелепой смерти? Не знаю, но вины не испытываю. В отличие от близких покойного, которым искренне соболезновал…

***

Мы регулярно публиковали карикатуры. Недостатка в них, в отличие от хороших материалов, не испытывали. Даже папки завели на художников – пофамильные.

Лично мне больше всех нравились элегантно-воздушные рисунки Александра Монастырского. Но в его папке не всегда находилась карикатура на нужную тему. И тогда открывались другие «кладовые». Среди их обладателей был и плодовитый А. Мне его стиль претил – больше похож на мазню. Однако случалось – и не раз – она просто идеально иллюстрировала материал и тогда автору давали «зеленый».

И вот однажды в моем кабинете появляется мужчина и сходу представляется художником-карикатуристом. «Уж не А. ли пожаловал?», - подумал я. Оказалось, ошибся. Хотя А. дело касалось непосредственно.

Гость открыл изданный еще во времена СССР альбом своих рисунков и показал мне одну.

- Нормально! Но что это значит? – уточняю.

- А теперь смотрите сюда, - вытащил тот из папки номер «Комсомольской правды» в Украине».

- Смотрю. И каковы дальнейшие загадки?

- А вы что, ничего необычного не заметили?

- Нет.

- Мой сюжет украден. Чистой воды плагиат!

Начинаю поочередно всматриваться в карикатуры. Да, сюжет – один в один. И хотя такой мог придти в голову многим, первенство за визитером.

- Частично согласен – в смысле полной схожести сюжета. А плагиат это или осенение – сказать не могу. А вы чего от меня в данном случае хотите?

- Финансовой компенсации!

- За что?

- За плагиат.

- А в чем он, по-вашему, заключается.

- В этой публикации.

- Но внизу, вглядитесь, стоит фамилия автора. Так что если даже факт будет доказан, вина – на нем, а не редакции.

- Но вы же опубликовали!

- Ну, и что? Единственное что могу сказать: не исключено, от услуг данного художника в дальнейшем мы откажемся. На большее не рассчитывайте.

- Тогда я обращаюсь с иском в суд!

- Это ваше право.

Бесплодная дискуссия, продлившись еще добрых пятнадцать минут, сошла на нет. Жалобщик ушел. А я в дальнейшем отбил не одну атаку любителей взять редакцию на арапа и пополнить собственный кошелек.

***

Позвонил «хозяин» Степан Романюк:

- Нам нужна наборщица. Виктор Михайлович Перевертень (главный инженер издательства) рекомендует. Отказать неудобно: сам понимаешь, мы у них – рядовые арендаторы.

Так в редакции появилась Оля. Отличный работник! Однако сама на с потоком материалов не справлялись (компьютеров в редакции не было). По просьбе начальника одного из цехов издательства Галины Александровны Шек взяли ее сестру.

И началась наше общее мучение. Выглядело все так.

Я приношу материал. Та его не очень быстро набирает. Он снова попадает ко мне – больше-то никого нет. Начинаю вычитывать. Ошибок – море! Правлю. Несу назад.

Через некоторое время забираю. Пробегаюсь глазами по ошибкам. Увы, выправлены не все, некоторые – пропущены. Однако не это – самое «веселенькое». Оно в том, что в ранее правильно набранных словах сделаны НОВЫЕ ошибки. Выправляю, несу. Забираю. И обнаруживаю …СВЕРХНОВЫЕ неправильности. И так – почти до бесконечности. Правда, по ниспадающей. 20 ошибок, 17 ошибок, 13, потом 8, дальше – 6, уже только 2, наконец, одна, еще раз одна, но в другом слове, и – материал, наконец, чист. Но сколько сил и времени такая, с позволения сказать, работа отнимает!

Начал наводить справки, что Жанна за кадра. Оказалось, она, ни о чем не помышляя, кроме, разве что, усушки-утруски и обсчета-обвеса, торговала в магазине. Компьютера никогда в глаза не видела. Но тетя начала ее усиленно натаскивать – и дома, и на своей работе. С горем пополам тыкать в клавиатуру, хотя и неспешно, та научилась. Однако грамотность осталась на уровне продавщицы! Вот и лепила слова, как их произносят грузчики.