10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ) - [40]

Ю. Т.: Они обращены в рабство?

Абу Катада: Да.

Ю. Т.: И христиане?

Абу Катада: У христиан есть возможность платить джизью и принять ислам, иначе они будут убиты. А их женщины будут обращены в рабынь.

Ю. Т.: Обращены в рабынь или насильно выданы замуж?

Абу Катада: Насильно замуж не выдают, такого нет. Но сейчас все обстоит следующим образом: в Ракке большинство христиан платят джизью.

Ю. Т.: Что означает на практике быть рабом? Не получать денег за труд или иметь меньше прав?

Абу Катада: Все так же, как и раньше. У раба есть определенные права и определенные обязанности. Естественно, за труд он денег не получает, поскольку им теперь кто-то владеет. И этот кто-то должен заботиться о его содержании, питании, жилище, одежде и т. д., и он имеет возможность отпустить своих рабов. Если хозяин совершил правонарушение, судья в наказание может заставить его отпустить своих рабынь или рабов. Мне рассказывали, многие рабы перешли в ислам. Хозяева, которые участвовали во многих боях, и у которых было мало времени, вынуждены были поэтому отпустить почти всех своих рабов.

Ю. Т.: А что происходило, если имело место изнасилование? Насильника наказывали?

Абу Катада: Что вы подразумеваете под изнасилованием?

Ю. Т.: Принуждение женщины к сексу.

Абу Катада (смеется): Это всегда относительно. Что значит принудить? Что значит принудить, если она принадлежит кому-то как рабыня?

Ю. Т.: Согласно вашим представлениям изнасилование рабыни – не изнасилование. А что, если вы захватываете деревню, и там ваши бойцы насилуют женщину? На войне такое, к сожалению, случается.

Абу Катада: Если преступник схвачен на месте преступления, это классифицируется как развратные действия и блуд. Если при этом он женат, его приговаривают к смерти. Если не женат, он получает сто ударов плетьми. Но если она его рабыня, то тут, естественно, дело совсем другое.

Ю. Т.: Какова на сегодняшний день ваша политика в отношении Германии? В отдельных ведомствах Германии, таких как Федеральное управление уголовной полиции, Федеральная служба разведки и контрразведки, Федеральная служба охраны конституции, говорят о серьезной опасности террористических актов.

Абу Катада: Вам известно выступление Абу Мухаммада аль-Аднани, посвященное этой теме. И вы, наверное, в курсе того, что произошло в таких странах, как Канада, Филиппины, а также Алжир, где был убит француз. Все это реакция на призыв Абу Мухаммада аль-Аднани к населению начать действовать.

Ю. Т.: Вы рассчитываете и на теракты в Германии?

Абу Катада: Мы находимся в состоянии войны, а во время войны все ежедневно меняется. Раньше я думал, что в Германии вообще ничего не произойдет. Затем прозвучала речь Абу Мухаммада аль-Аднани, где он призывал к ударам по всем, кто участвует в коалиции. Теперь мы надеемся, что должно произойти нечто заметное, взрывы бомб или еще что-то в этом роде.

Если вы начали где-то войну, она в конечном счете перекинется к вам.

Ю. Т.: А кто может стать исполнителем? В Германии довольно много салафитов, отвергающих насилие. Они, видимо, все же не могут приниматься в расчет…

В этот момент связь снова прерывается. После многочисленных не слишком любезных электронных писем относительно условий и деталей поездки в четверг 13 ноября 2014 года, мы снова разговариваем по Скайпу.

Ю. Т.: Алло? Абу Катада? Да, теперь я вас хорошо слышу. Вы пишете раздраженные электронные письма! Я подобный тон не приемлю. Решение проблем, связанных с поездкой в вашу страну, зависит не от меня. В конце концов, речь идет не об увеселительной прогулке. И, кроме того, я не один. У других журналистов тоже есть требования и условия, и я их передаю. Сейчас я выскажу вам свою личную позицию. Мне очень хотелось бы вам доверять. Вам лично. В конечном счете моя единственная гарантия состоит лишь в том, что мы с вами договорились лично.

Абу Катада: Да, верно.

Ю. Т.: Предположительно, я собираюсь приехать через полторы-две недели. Видите? Я вам доверяю.

Абу Катада (смеется).

Ю. Т.: Не смейтесь, это не смешно. Просто вас, должно быть, радует, что я вам доверяю. Меня потом спросят: «И вы ездили в “Исламское государство”? Но вас же могли убить?» Поэтому я должен ясно дать понять семье и друзьям, что у нас есть принципиальная договоренность относительно условий безопасности. Поэтому вам не следует грубить, как в вашем последнем послании, да и в сегодняшнем тоже. Для этого нет оснований. И вам это не пристало.

Абу Катада: Хорошо. Но все это не только мое решение. На меня тоже сыплются упреки. И предписания, что мне следует говорить. Лично я надеюсь, что вы приедете и напишете непредвзятый репортаж. И тем самым мы сможем показать себя такими, какие есть. Вы завоевали определенную популярность среди мусульман в Германии, возможно, и в других странах. Но все это не просто мое единоличное решение. У меня есть начальство, и оно указывает мне, что делать, а что не делать.

Ю. Т.: Мне лишь хочется еще раз сказать: я всегда был с вами любезен, и вам следует отвечать тем же.

Абу Катада: Впредь постараюсь.

Ю. Т.: Было бы неплохо, если бы мы в воскресенье смогли договориться о деталях. О точном времени и месте прибытия и тому подобном. И если вы затем смогли бы мне также сообщить, что вы все-таки делаете публикацию в Твиттере. И когда. Это я также должен знать.