007. Вы живёте только... трижды - [142]

— А дома эти антидепресс… Вот то, что ты сказал, сделать нельзя?

— Это же маглы. Они в принципе не способны сделать себе лекарства сами. Все магловские зелья, — хотя какие там зелья, так, видимость одна, — варят только специально обученные маглы, которые ничего больше не умеют, а остальные маглы покупают эти зелья в «аптеках», — объяснил Малфой; из каждого его слова так и сочилось презрение. — За это другие маглы делают фармацев… Зельеварам мебель, одежду, транспорт и прочее. Маглы называют это узкой специализацией, — выплюнул слова Малфой и взял стакан воды, чтобы прополоскать рот после произнесения столь жутких мерзостей.

— А откуда ты столько про маглов знаешь, а? — прищурилась Кэрроу. — Ты, случайно, не маглофил?!

Рука Люциуса упала на рукоять волшебной палочки, — такие обвинения в его доме положено было смывать кровью, — но его остановил щелчок пальцев Лорда:

— Люциус, Алекто, успокойтесь. Выясните отношения потом. Люциус, твоя идея интересна. Ты можешь провернуть это через свой отдел?

— Увы, повелитель, — развёл руками Малфой, — у меня вообще никакого выхода на соответствующие службы нет. Лучше оформить это через отдел Эйвери, сбросить задачу аврорам, а уж те прочешут тот район частым гребнем. Заодно и слово «антидепрессанты» выговаривать научатся… Пусть отработают версию с внезапным прорывом дементоров из Азкабана на поля рiдной Британщины. Назовём это учениями. По результатам отработки можно будет даже кого-нибудь наградить.

— У меня даже возникла идея, кого, — радостно сообщил Эйвери, торопливо конспектируя идею Люциуса. Тот едва заметно фыркнул, — десять к одному, что фамилия Эйвери окажется в первой трети списка награждаемых.

— А это точно были дементоры? — осведомился Макнейр. — Потому что, сами понимаете, после дементоров маги обычно теряют не память, а душу.

— Снегг? — обратился к мастеру зелий Лорд. — Ау, есть кто дома?

— Синий стоит восемь центов, жёлтый стоит девять центов, — радостно сообщил Волан-де-Морту Снегг, глядя на него абсолютно безумными глазами.

— Ясно, — пожал плечами Лорд и достал свою палочку. — Кто-нибудь знает, как выводят из транса преподавателей? Нет? Ладно, попробуем шоковую терапию…

Малфой закрыл глаза. У Тёмного Лорда для подчинённых было единственное лекарство на все случаи жизни. Что, конечно, его совсем не краси… Люциус резко оборвал и эту мысль.

— Круцио!

Тишина. Никаких воплей, никаких стуков головы об пол, никаких судорожных конвульсий.

— Круцио!!!

Малфой рискнул приоткрыть глаза.

— Круцио, я сказал! Блин. Кру-ци-о!!! Ну круцио же, как ты не понимаешь!

Разум Снегга кружился в воображаемом поезде, по которому ходили кондукторы, постоянно порывавшиеся вместо пробивания ножницами порвать билеты пассажиров руками, из-за чего их приходилось непрестанно увещевать: «Осторожней режь, смотри!» Это занятие настолько поглотило все его мысли, что какие-то крики где-то вдали, неподалёку от его тела, просто не оказывали никакого влияния. Поскольку физических повреждений заклинание не причиняло, нервные окончания, отправив болевым центрам сообщение о жутких страданиях, считали свою работу выполненной и успокаивались. Болевые центры, конечно, и рады были бы скормить всю гамму мерзопакостных ощущений сознанию, но его не было дома, оно каталось на поезде где-то за тридевять земель, поэтому болевые центры пожимали плечами и выкидывали все мерзкие ощущения в мусор с пометкой «адресат от получения посылки отказался». В результате Снегг продолжал сидеть с блаженной улыбкой на губах, не обращая ровным счётом никакого внимания на жуткие пытки, которым его подвергал Тёмный Лорд.

Лорд Волан-де-Морт впервые столкнулся с тем, что круциатус не оказывает на человека совершенно никакого влияния. От обиды и осознания несправедливости мира нижняя губа Великого И Ужасного Лорда опасно задрожала.

Малфой понял, что надо спасать положение, иначе дело опять кончится истерикой. На вой и плач прибежит Дринки, у неё рефлекс. А когда Дринки начнёт лечить истерику у одного, истерика будет и у всех остальных. И перспектива спокойно поужинать отдалится в совсем уж невообразимую даль.

— Позвольте мне, милорд, — мягко попросил Люциус и, не дожидаясь разрешения, поднял свою палочку. — Империо!

Снегг, проникновенно убеждавший усталого кондуктора взяться за ножницы, моргнул. Рядом с ним внезапно возник Малфой.

— Северус, идём, — позвал блондин, заправляя длинные белые пряди за ухо.

— Сейчас-сейчас, — мотнул головой Северус. — Значит, понял, да? Осторожней режь, смотри! А что случилось-то? — обратился мастер зелий к Малфою.

— Да там шеф буянит, — скривился тот. — Вот-вот истерить начнёт. Требует тебя к себе, срочно. Так что давай, этот кондуктор и без тебя справится, ты ему уже всё очень хорошо объяснил. Сто раз повторил, не меньше. Я уверен, он запомнил. А нам возвращаться пора.

— Точно запомнил? — прищурился Северус, оглядывая кондуктора. Тот в панике поднял ножницы. — Смотри у меня! Я ведь могу и без предупреждения нагрянуть!

Малфой и Снегг исчезли. Стихотворение сбилось с ритма, вагон начал рассыпаться на ходу. В тающем интерьере полупрозрачный кондуктор мстительно метнул ножницы в то место, где только что была голова Снегга, взял всю пачку билетов и, злорадно ухмыляясь, вкривь и вкось разорвал её руками перед тем, как исчезнуть.