0% - [2]

с английским ключом на кухне? Или мой отец? Или же отчим, который буквально на днях доказывал свою крутизну, вымещая ярость на пластиковых бутылках с минералкой. Или первый парень, с которым я целовалась и который издевался над моей зубной шиной. Или мой калиевый дефицит. Кто знает? Зато я влюблена в свою новую сумочку Prada — это уж точно.

Получаю SMS — опять Дамьен! Читаю вслух, погромче, чтобы Софи услышала меня из ванной:

— «Как ты себя чувствуиш? Мне тебя нехватаит!» Ну скажи, можно иметь дело с парнем, который даже глаголы спрягать не умеет?

От расстройства беру сигарету и... О черт, куда же делась эта чертова зажигалка, неужто пропала? Жозеф, мой лучший друг, — он всегда звонит, чтобы я не прозевала очередную серию «Сабрины» по телеку (кстати, нужно произносить «Шабрина», как это делает говорящий кот — главная звезда сериала), — так вот, на прошлой неделе он презентовал мне десяток разноцветных зажигалок, чтобы подбирать их в тон одежды. И если я потеряла розовую, то это... настоящий апокалипсис, ведь сегодня утром я целый час убила на выбор розовых шмоток. Знаю, одеваться под цвет зажигалки — чистое идиотство, но сам факт, что ты осознаешь это, лишает процесс всякой важности: как будто делаешь что-то совершенно пустяковое и бессмысленное. Вообще сознательный подход — прикольная штука, всегда выручает. И, главное, годится более-менее везде для более-менее всего на свете.

Медленная прокрутка.

Софи только что почистила зубы, ну и ладно, это ее дело, только мне кажется, будто я целуюсь с мятным леденцом.

Быстрая прокрутка, чтение.

Бли-и-ип! Это Софи звонит с сообщением, что, во-первых, — о гнев, о безысходность! — она выстирала свою майку Les prairies de Paris в слишком горячей воде и что, во-вторых, ее папаша (известный политик, который не расстается с серебряной бонбоньеркой, где прячет M& amp;M's) вздумал обернуть все книги из семейной библиотеки в белую бумагу. Потом она говорит, что целует мои сладкие ямочки (имея в виду впадины у меня под коленками), а я спрашиваю, как ей нравится этот коротенький топ (болтая, мы одновременно смотрим Fashion TV), потом она предлагает переспать, но я отвечаю, что не могу: сегодня я мышка. Этим симпатичным словцом мы с ней даем понять друг дружке: «У меня месячные, я вставила тампон». Потому что ниточка, которая остается снаружи, и вправду похожа на мышиный хвостик.

Лежу в постели, не двигаясь, чуть ли не целый час; мне хочется принять душ, но нет сил подняться. Со своего места разглядываю искусственные ромашки, которые я пришила к персидскому ковру, и мучаюсь чисто метафизическим вопросом: а не настелить ли мне тут ковролин, имитирующий зеленую лужайку? Наконец встаю, включаю свой Mac и бухаюсь вместе с ним обратно в постель; я открыла доступ в ICQ стольким людям, что мой бедненький ноутбук аж пыхтит от натуги. Письмо от Софи:

>Сейчас, когда я пишу тебе, я чувствую, что говорю с кем-то очень близким. Вот слушай: обычно мне кажется, будто вся моя голова, от горла до макушки, вот-вот взорвется и разлетится вдребезги. Но, когда я с тобой, все по-другому. Когда я ощущаю тебя рядом и знаю, что могу до тебя дотронуться, мне страшно, но я счастлива. Мне страшно, но я счастлива. Но мне так страшно!

Бли-и-ип! Алло? (Это мой папаша.) Да, нормально. А почему ты сам у нее не спросишь? Ладно, о'кей. Ну я же сказала «о'кей», значит, о'кей! Как это в Японию? М-м-м, ну давай (это он спросил, привезти ли мне леденцы Hello Kitty). Слово за слово, он сообщает, что купил себе новый мобильник, куда можно записать любую мелодию для звонка, и в доказательство проигрывает песенку Portishead (с диска, который я ему подарила; это он так выражает свою любовь ко мне). Вот уже лет десять как мы с ним практически не видимся. С того самого вечера, когда он за ужином встал, вытащил из обувного шкафа в коридоре охотничье ружье и прицелился в маму. До сих пор не знаю, почему я никак не среагировала. Сидела спокойно, как будто ничего страшного не происходит, да и сам отец тоже держался вполне невозмутимо, во всяком случае, даже если он и нервничал, то так хорошо скрывал это, будто вовсе и не собирался палить в нас. Кроме того, меня в семилетнем возрасте трудно было чем-то удивить — я к тому времени отсмотрела целую кучу ужастиков и даже несколько порнофильмов. Никогда не забуду, как папаша командовал: «Эй, вы, шевелитесь, порнуха уже начинается!» Таким тоном обычно зовут к столу обедать. Ну, короче, мама тогда спросила, чего он ждет («Чего ты ждешь, идиот несчастный, давай же, СТРЕЛЯЙ!»), и тогда он развернул ружье дулом к себе и выстрелил. Грохот раздался страшенный, и через две секунды по полу растеклась целая лужа крови. Потому что паркет плохо впитывает. Тут я помчалась как сумасшедшая к дедушке с бабушкой, они жили через три дома от нас. В результате у папаши на животе остался шрам размером с теннисный мяч, не меньше. Дедуля рассказал отцу, что, пока они ждали «скорую», он самолично запихнул ему внутрь выпавшие кишки.

Мне это снится до сих пор. Но вообще-то кошмарные сны — это еще не самое плохое. Как-то раз на дефиле Christian Lacroix в Парижской академии изящных искусств один из охранников (бывший военный) рассказывал мне, что убил человека, когда служил в Боснии, и теперь у него серьезные проблемы со сном, он спит не больше четырех часов в сутки, а в остальное время играет на Playstation.