ЧАСТЬ 1
В его улыбке странно-длительной,
В глубокой тени черных глаз
Есть омут тайны соблазнительный,
Властительно влекущий нас…
В. Брюсов
1
Ника молча рассматривала себя в зеркале. Пора накладывать вечерний макияж. Наверное, достаточно ярко-алых губ и серых теней. Румян совсем немного, ведь бледность очень идет ее черным волосам. Она вздохнула. Теперь прическа. Как она ненавидела эти вечерние светские прически! Сидеть два часа под умелыми руками парикмахера и терпеть все эти шпильки и невидимки. А иначе копну ее длинных волос не удержать. И тонна лака, от которого при прикосновении к голове остается ощущение пластмассовой пленки. Фу! Ника поморщилась.
Дверь в ее комнату со стуком распахнулась — это влетела Дженни, как всегда не спрашивая разрешения, и застыла на пороге.
— Ух ты! — восхищенно протянула девчонка. — Никки, ты лучше всех! Это платье совершенно рулезное. Дашь как-нибудь надеть? На выпускной бал. Меня просто обязаны выбрать королевой! И эта крашеная пластиковая кукла Эйприл сдохнет от зависти.
— Конечно, дам. Я его один разок надену и все. Оно твое.
Ника с улыбкой наблюдала за рыжей бестией по имени Дженни. Дочь Джорджа Формана от первого брака, она жила вместе с отцом и его новой русской женой и с надеждой ждала появления на свет сестренки, как уже показало ультразвуковое исследование. Дженни была просто чудом: конопатая, голубоглазая, всегда улыбающаяся, чуть пухленькая, но совсем не толстая. Волосы ее вились и были коротко пострижены. Девчонка по утрам выливала по флакону геля, чтобы их вытянуть и зачесать назад, грозясь побриться наголо, чтоб больше не мучиться. Правда, пока еще не побрилась. В язык ее было вставлено колечко, которое она радостно всем демонстрировала, высовывая свой розовый язычок по поводу и без. А сколько сережек было вдето в ее уши — не сосчитать. Из-под короткой маечки выглядывал так же отпирсингованный пупок, а правое плечо украшала татуировка с кельтским орнаментом. В общем, Джен была типичным подростком начала 21 века, веселым и совершенно незакомплексованным. И она с первого же взгляда влюбилась в подругу своей мачехи, которая приехала к ним в гости.
В тот день Джордж, как и всегда, заехал домой пообедать, а Дженни только пришла из школы в компании приятеля и двух подружек. А вскоре Ольга, или Хельга, как за типично северную внешность называл жену Джордж, вернулась из аэропорта вместе с Никой и представила подругу семье. Джен просто рот раскрыла в радостном изумлении. Ника воплощала в себе все мечты юной красотки о том, какой должна быть настоящая женщина. Даже несмотря на многочасовой перелет через океан, подруга мачехи была одета отнюдь не в джинсы и футболку. На ней была кружевная черная блузка без рукавов под горло и длинная прямая юбка с разрезом вдоль всего бедра, сквозь который виднелись чулки в сетку. Когда гостья повернулась, Джен разглядела, что чулки были со швом. Стройные ноги с тонкими изящными щиколотками были обуты в полузакрытые узконосые босоножки на шпильке. На плече висела небольшая сумочка на узком ремешке, составляющая ансамбль с обувью. Приятель Джен даже рот открыл от изумления и не закрывал его, пока она не пнула его хорошенько кроссовком по ноге.
Волосы Ники были собраны в классический пучок, украшений почти не было, только маленький кулон на тонкой короткой цепочке да небольшие сережки в ушах. Сложно было даже сказать, сколько ей лет, но, судя по тому, что гостья в свое время училась вместе с Хельгой, ей было около тридцати. Когда Ника сняла солнцезащитные очки, все собравшиеся смогли разглядеть ее лицо. Не красавица, но что-то в ней было. Большие выразительные глаза, чуть припухлые губы, растянувшиеся в открытую улыбку, как только ей всех представили. Джен именно так представляла себе француженок, правда, любая француженка, по ее мнению, должна была быть стопроцентной стервой, а Ника таковой не выглядела. В общем, новоприбывшая сразу же очаровала всю семью. А Джен с тех пор ходила за ней как хвост и полностью взяла на себя обязанность все показывать и рассказывать.
Вот и в этот вечер Дженни все время крутилась возле комнаты Ники. Та вместе с отцом и мачехой собиралась пойти на какое-то светское мероприятие и потому уже несколько часов приводила себя в порядок. Джен никогда не могла похвастаться излишней терпеливостью, и теперь ее душа не вынесла. Ника должна была наряжаться в ее присутствии. Джен не могла пропустить ни минуты этого шоу.
Ника усмехнулась про себя. Как она понимала Джен! Когда-то она была совершенно такой же. Когда-то очень давно. Впрочем, десять лет — это не такой уж и большой срок. В семнадцать лет она тоже ходила исключительно в джинсах и ботинках на толстой подошве, обвешанная цепями, и слушала почти такую же музыку, что и Джен сейчас. Теперь она себе этого позволить не могла: серьезная работа, люди, с которыми она общалась — все это прибавило ей солидности. Впрочем, в душе она ничуть не изменилась и очень многое отдала бы за то, чтобы хоть немного побыть той самой несносной девчонкой-металлисткой, оглушающей весь подъезд скрежетом гитар из своего двухкассетника. Даа… Тех времен не вернуть. Ну что ж делать? Жизнь не стоит на месте, и все меняется.
