Моря со всех сторон окружают сушу. Огромные водные равнины словно готовы поглотить материки, архипелаги и острова, а голубой цвет на географических картах мира уверенно преобладает над желтизной пустынь, зеленью лесов и коричневыми силуэтами горных массивов. Мир морей живет своей неведомой, непонятной и непривычной для обитателей суши жизнью, но он притягивает людей, вовлекая их в свои глубины, и становится неотъемлемой частью их существования.
Люди всегда пытались преодолеть морские пространства, они отчаянно пробивали себе дороги в неизвестных морях, открывали новые земли, устанавливали сообщения между материками, островами и странами. Море превратилось в огромную арену — ристалище, — на которой бились, горели и тонули корабли враждующих государств, оно сделалось необъятным рынком, связавшим мир в единую торговую систему и объединившим порты, ярмарки и купеческие конторы. Золото и серебро, драгоценности и шелка, кампешевое дерево, пряности и всякие другие товары, погруженные в трюмы торговых кораблей, плыли по морям и океанам. Блеск богатств манил предприимчивых смельчаков и толкал их в погоню за сокровищами в надежде овладеть чужой собственностью. Иногда море само забирало грузы тонущих кораблей и выбрасывало на берег лишь остовы судов и часть уцелевших товаров, предоставляя возможность жителям прибрежных районов поживиться ценными морскими дарами. Обитатели побережий устраивали ловушки для проходивших кораблей, зажигая фальшивые огни-маяки, убивая петухов и собак, крики и лай которых могли предупредить о близости берега, и овладевали всем грузом, оставшимся от разбившеюся в тумане судна. Для подобных искателей богатств «береговое право», как назывался этот вид промысла-разбоя, был «побочным ремеслом», так как обычно эти люди занимались рыболовством, скотоводством, контрабандой и торговлей.
Однако были и другие «промысловики». Сколько тысячелетий ни вобрала в себя история, с тех пор как торговцы и купцы стали плавать по морям, всегда находились разбойники, которые пытались их ограбить. Их называли пиратами. Пират — морской разбойник, беззаконно грабящий и захватывающий добычу на морях, судоходных реках и в прибрежной полосе. Происхождение слова не выяснено с достоверной точностью. Корень слова, по-видимому, исходит от греческою «пейран» — «пробовать», «пытаться», т.е. испытывать свою судьбу. Производное от него латинское «pirata» применялось в Древнем Риме для определения именно морского грабителя. Пиратство было чрезвычайно распространено в ту далекую эпоху, и древние авторы постоянно сообщали об опасностях плаваний по морям, кишащим «мужами, промышляющими морем». Киликийские, финикийские, этрусские, иллирийские пираты и десятки других наименований подчеркивают национальные черты пиратства, но род деятельности — грабеж, разбой, мародерство на море — был неизменным занятием людей, прозванных пиратами.
В древние времена морской разбой не считался чем-то зазорным. Греческий историк Фукидид отмечал характерные черты этой профессии. «Возглавляли такие предприятия не лишенные средств люди, искавшие и собственной выводы, и пропитания неимущим. Они нападали на не защищенные стенами селения и грабили их, добывая этим большую часть средств к жизни, причем такое занятие вовсе не считалось тогда постыдным, но, напротив, даже славным делом. На это указывают обычаи некоторых материковых жителей (у них еще и поныне ловкость в таком занятии слывет почетной), а также древние поэты, у которых приезжим мореходам повсюду задают один и тот же вопрос — не разбойники ли они, — так как и те, кого спрашивают, не должны считать позорным это занятие, и у тех, кто спрашивает, оно не вызывает порицания».
Время вносило коррективы, и постепенно акценты смещались. Профессия пирата перестала носить статус почтенного промысла и начала ассоциироваться с занятием почти уголовным. Система морскою разбоя, получавшая государственную поддержку и овеянная ореолом романтики, была и средством международной политики, и выгодным предприятием для деловых кругов, приносившим баснословные прибыли, и делом авантюристов-одиночек, бросивших бунтарский вызов всему миру и вступивших с ним в яростное противоборство.
Пиратство особенно процветало в тех районах, где не было установлено четких разграничений на сферы влияния, отсутствовал жесткий контроль за морской зоной и сталкивались интересы различных государств. Морской разбой рос в этих регионах как на дрожжах, а влияние его становилось столь могущественным, что местные власти опасались затрагивать интересы грабителей и дорожили дружескими отношениями с ними. Без пиратов было, по существу, невозможно существовать. Дело зачастую доходило до прямой конкуренции губернаторов за отдельных главарей разбойничьего мира. Так, например, Бертран д'Ожерон, правитель острова Тортуга, французского владения в Карибском море, в момент обострения англо-французских противоречий прилагал всевозможные усилия, чтобы заручиться поддержкой разбойников, базировавшихся на острове Ямайка, принадлежавшем Англии. Он заманивал пиратов на Тортугу, обещал им райскую жизнь. В свою очередь, губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд был охвачен паникой: «Я не смогу, — писал он в августе 1665 года государственному секретарю графу Арлингтону,
