Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции

Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции

Слово «интеллигенция» – русский латинизм, а само явление обладает ярко выраженной российской спецификой. Интеллигенцию в России традиционно оценивали по гамбургскому счету. Ее обожали, перед ней преклонялись, ее критиковали, унижали и уничтожали всеми возможными способами. Безусловно одно: интеллигенция стала основанием русской культуры Нового времени и мощным международным брендом. Но кто он – русский интеллигент: властитель дум или высокомерный и оторванный от жизни «знайка»? Была ли интеллигенция уникальным российским явлением? Как она соотносилась и взаимодействовала с образованным классом других европейских стран? Сопоставляя ключевые понятия и идеи этой влиятельной социальной среды, автор книги создает ее словесный портрет в европейском интерьере. Денис Сдвижков – кандидат исторических наук, научный сотрудник Германского исторического института в Москве, автор работ по истории России и Европы XVIII – начала XX веков.

Жанр: Публицистика
Серия: Что такое Россия
Всего страниц: 99
ISBN: 9785444814567
Год издания: 2021
Формат: Фрагмент

Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Мы интеллигенция, потому что мы много знаем.

Николай Константинович Михайловский

Finster kam dieser Jäger zurück aus dem Walde der Erkenntnis.

(«Мрачным возвратился этот охотник из леса познания».)

Фридрих Ницше

– Ну и что это? Что за «знайки», милейший? Полагаете, оригинально, читатель клюнет? Все уже давно устали от глумливого тона. Да и какой толк пинать то, что и так осталось в истории?

– Извольте, объяснимся. Писать об интеллигенции так же, как о других исторических феноменах, сложно. Вы или чувствуете себя частью (наследником?) интеллигенции, или находитесь к ней в сознательной оппозиции. Нужна дистанция, «остранение». Осталось в истории, говорите? В этом-то и вопрос. Одно дело, когда традиции интеллигенции действительно в прошлом, как в Германии с ее «образованным бюргерством» (Bildungsbürgertum). Или в самой России с историей дворянства, прочно осевшего среди «бывших». Но интеллигенция? «Интеллигенция все еще остается горячей темой», – начинают свой итоговый труд о ней польские коллеги. Пусть так, как о неостывшем трупе, но и у нас, как в Польше или во Франции, в дебатах о смерти и воскресении интеллигенции копья ломаются и по сию пору. В этих дебатах преобладали, с критическим ли, хвалебным ли оттенком, обертоны патетики и эссеизма, а в сердцевине всегда было некое кредо.

«В сущности все мы пишем для самих себя, то есть для русской интеллигенции, а я еще кроме того собираюсь писать об этой самой интеллигенции», – по-прежнему можно повторить вслед за автором эпиграфа Николаем Михайловским («Письма об русской интеллигенции», 1881). И объект описания, и аудитория, и слова, которыми интеллигенция описывается, – все существует внутри ее собственного поля. Чего уж там, «интеллигентский дискурс есть своего рода метаязык русской культуры, порожденный ею и семантически от нее зависимый» (М. Ю. Лотман). Любая книга об интеллигенции – саморефлексия, в том числе и в этом тексте вашего покорного слуги. Что делать?

Размышлять о размышлениях – порочный круг, вытаскивание себя за волосы из болота. Дистанцию дает ирония, или, если угодно, самоирония. «Жизненная правда, – написал один немецкий интеллигент (Томас Манн) об интеллигенте русском (Чехове), – по природе своей иронична». Лермонтов чувствовал тут показатель зрелости общественного сознания: публика, которая «не угадывает шутки, не чувствует иронии», похожа на провинциальную барышню – «молода, простодушна» и «дурно воспитана».

Серьезность не зря имеет среди эпитетов «убийственная» – убивается критический анализ. Взявшись за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке, сложно видеть в своих рукопожатных коллегах объект критического исследования. Тот же убийственный эпитет, правда, приложим и к иронии. Поэтому оговорюсь, что, несмотря на пояснение М. В. Ломоносова для нового тогда слова, «ирониа» вовсе не «есть глумление». Последнего интеллигенция не заслуживает, потому что мы имеем дело с великим, на сей раз без всякой иронии, и общеевропейским проектом.

Если так, нужен широкий контекст, а его может дать только сравнение. Эта книга выросла из другой, для немецкого читателя, написанной как сравнительная история европейской интеллигенции в ее золотой XIX век, включая российскую. Теперь я собираюсь продолжить предприятие, адресуясь к русскому читателю. Сомнительные стороны понятны, извиняющийся тон с проходными терминами вроде «импрессионизм» или «общие контуры» неизбежен. Видом с птичьего полета была уже предыдущая немецкая книга. Здесь, без привычных сносок, в популярной и сокращенной форме, получается вообще вид из космоса.

Ну и ладно. Не самый плохой вид, в конце концов. При близком рассмотрении любые идеальные модели в применении к конкретным случаям оказываются не идеальными. Традиции, интересы и модели национальных исторических школ также накладывают неизбежный отпечаток на общую картину – а в нашем случае это заметно особенно. Тут как в известной притче о слепых мудрецах со слоном: из того, что каждая часть разная, не следует, что слона нет целиком. Но и просто открыть глаза, чтобы его увидеть, тоже не получится. Так что неизбежно придется домысливать, обобщать и представлять. Для такого рода предприятий хорошо подходит французское понятие aventure intellectuelle, «интеллектуальная авантюра», со всем залихватским шлейфом значений последнего слова. В космос так в космос – поехали.

ПОСТОЯННАЯ ПЕРЕМЕННАЯ

Что такое Россия? Положим, на этот вопрос можно было бы задать встречный: а какая, позвольте, Россия имеется в виду? Если использовать бинарный код, Россию Один олицетворяет государство Российское. Тогда Россия Два – понятное дело, «другая Россия». Россия культуры, «духовности», Пушкина, Толстого и далее по списку. «Я нашел свою родину, – делится некогда невероятно популярный (Луначарский прочил его в 1917‐м ни много ни мало в «президенты республики»), а ныне подзабытый В. Г. Короленко, – и этой родиной стала прежде всего русская литература». Так вот: «ей единственной мы верны».

У той России свои учредительные мифы, у этой свои. У той своя слава, у этой своя. И отношения между ними, мягко говоря, непростые. Россия Один и в имперском, и в советском исполнении норовила приручить, а могла и отрицать правомерность существования интеллигенции: «Ради Бога, исключите слова „русская интеллигенция“, – пишет обер-прокурор Победоносцев министру Плеве. – Слова „интеллигенция“ по-русски нет, Бог знает, кто его выдумал, и Бог знает, что оно означает». Главный факт для истории русской интеллигенции – что она и есть учредительный миф, краеугольный камень «другой» России.


Еще от автора Денис Анатольевич Сдвижков
Письма с Прусской войны. Люди Российско-императорской армии в 1758 году

«Вы что-нибудь поняли из этого чертова дня? — Признаюсь, Сир, я ничего не разобрал. — Не Вы один, мой друг, утешьтесь…» Так говорил своему спутнику прусский король Фридрих II после баталии с российской армией при Цорндорфе (1758). «Самое странное сражение во всей новейшей истории войн» (Клаузевиц) венчало очередной год Семилетней войны (1756–1763). И вот в берлинском архиве случайно обнаруживаются около сотни писем офицеров Российско-императорской армии, перехваченных пруссаками после Цорндорфской битвы.


Рекомендуем почитать
Крылья в ночи. Пламень Ашшурбанипала

«Крылья в ночи»Спасающийся от погони негров-людоедов, Соломон Кейн приходит в странную долину у подножья неизвестных гор. Немногочисленные жители долины вымирают, страдая от жутких крылатых тварей.«Старое языческое предание оказалось правдой, подумал Кейн, ошеломленный нахлынувшими догадками. Если миф о гарпиях оказался реальностью, как насчет остального — Гидры, кентавров, Химеры, Медузы, Панов и сатира? Может быть, правдивы все старинные легенды, повествующие о чудовищах с клыками и когтями, кошмарах зла? О Африка, Черный континент, край теней и страхов, чудищ мрака, бежавших сюда с севера».Кейн невольно оказывается втянутым в схватку с этими тварями.«Пламень Ашшурбанипала»Два искателя приключений — афганец и американец — объединяются для поисков в бескрайней пустыне древнего города ассирийцев Кара-Шехр.Когда уже нет воды во флягах и верблюды их пали — они видят вдали город-мираж.


Никтопия. Трое из рода "хэ"

25/04/2016rusamlib.ruhttp://samlib.rusamlib.ru2016-10-02 09:38:02http://samlib.ru/d/dontfa_e_w/niktopiya.shtmlsamlib57f1540d4ba005.800742071.02016Донтфа Евгений ВикторовичНиктопия. Трое из рода "хэ"Стэн МакГрегор медленно плыл на магнеборде по огромному высокому коридору космической станции "Мир". Слева за прозрачными стенами разворачивалась потрясающая панорама звездного скопления. Громадная вытягивающаяся и переплетающаяся сама с собой светло-коричневая формация, пылающая изнутри оранжевым огнем и подернутая экзистенциальной фиолетово-голубоватой дымкой, кое-где озаряемой раскаленными шарами молочно-синих молодых звезд завораживала наблюдателя своей грандиозностью и каким-то запредельным накалом и величием космических энергий.


Потрясающий мужчина

Вместе с героиней романа Виолеттой Фабер читатели проживут год ее жизни, богатый событиями — счастливыми и не очень, — в котором переплелись взлеты и падения, радости любви и горечь измен.Виола не замыкается в одиночестве, когда ей приходится несладко, благо у нее много родственников и друзей…И среди них она обнаруживает потрясающего мужчину!


Словарь крылатых выражений

Словарь содержит более 2000 крылатых выражений, широко распространенных в русской и разговорной речи. Это изречения исторических личностей, известных ученых, политических деятелей, фразы из фильмов, спектаклей, художественной литературы, образные обороты речи, тексты Библии и многое другое. К каждому выражению дано объяснение его значения и происхождения. Словарь состоит из двух частей: первая содержит крылатые выражения на русском языке, вторая — на латинском.Словарь предназначен для широкого круга читателей, будет полезен как школьникам, так и филологам, педагогам и всем интересующимся.


Гласное обращение к членам комиссии по вопросу о церковном Соборе

«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».


Чернова

Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…


Инцидент в Нью-Хэвен

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Западная Сахара. Преданная независимость

Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.


Распад Украины. Юго-Восточная республика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Газета Завтра 407 (38 2001)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Петр Первый: благо или зло для России?

Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите — западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее — ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника «особого пути».


Цена утопии. История российской модернизации

Почему все попытки модернизации и либерализации России за последние 160 лет заканчивались неудачей? Этот ключевой для нашей истории вопрос ставит в своей книге Михаил Давыдов. Чтобы попытаться на него ответить, автор предлагает обратиться ко второй половине XIX века – времени, когда, по его словам, Россия пыталась реализовать первую в своей истории антикапиталистическую утопию. Власть и часть общества соглашались, что в индустриальную эпоху можно быть «самобытной» великой державой, то есть влиять на судьбы мира, принципиально отвергая все, за счет чего конкуренты и противники добились процветания, и в первую очередь – общегражданский правовой строй и соответствующие права всех слоев населения.


Первое противостояние России и Европы Ливонская война Ивана Грозного

Книга Александра Филюшкина посвящена масштабному столкновению на Балтии во второй половине XVI века с участием России, Ливонии, Швеции, Польши, Великого княжества Литовского, Дании, Священной Римской империи и Пруссии. Описываемые события стали началом долгой череды противостояний России и Европы, определивших характер международного общения последующих столетий. Именно в конце XVI века военной пропагандой были рождены многие штампы и мифы друг о друге, которые питали атмосферу взаимной неприязни и которые во многом живы до сих пор.


Держава и топор. Царская власть, политический сыск и русское общество в XVIII веке

Самодержавие и политический сыск – два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка.