Галина Таланова
Жизнь щедра
Старый дом
Как странно:
Будущего нет.
Всё зарастёт в саду огромном.
Другой хозяин, съев обед,
Всё срубит с видом непреклонным.
Дорожки сделает из плит,
Машинкой подстрижёт осоку,
И новостройка закипит…
…Асфальт положат на дорогу.
Но будет этот дом не мой,
И не мои в нём будут дети.
…Те времена – не за горой,
Ведь всё кончается на свете.
Сейчас гниёт наш старый дом,
Умытый сильными дождями.
Дверь закрывается с трудом,
Подпёрта лестница жердями,
Но здесь вся жизнь моя прошла,
Озябшей птицей пролетела,
У лета красного тепла
Просить – как пищи – не хотела.
* * *
Всё тот же сад…
Лишь годы – в никуда.
И нет людей таких родных и близких.
Как в омут втянут –
Каждый год сюда
Стремишься
В ве́твях заплутаться низких,
Что ударяют яблоком в лицо,
Устав носить столь низкие соцветья.
Останется одно, два –
И крыльцо
Зло ветер подметёт
Повисшей плетью.
Кукушка продолжает куковать,
Хоть в старый сад едва ли кто вернётся.
Пожалуй, нынче даже не придётся
За яблоком на цыпочки вставать.
* * *
От суеты, пожалуй, отхожу.
Уже грущу.
И даже часто плачу.
За облаками плавными слежу.
И не спешу поймать за хвост удачу.
До пόлдня сплю.
Цветные вижу сны.
А по ночам
Сплетаю вязь из строчек.
И за собой не чувствую вины
За то, что брошен скомканный листочек.
* * *
Зачем из юности пахну́ло
Тем ветром,
Любящим жасмин?
Хоть высокá я, но сутула,
А ты – ты в инее седин.
Казалась жизнь мне полной света.
И, как шиповник, цвёл восход.
И за призванием поэта
Лететь хотелось в небосвод,
И сочинять,
С восторгом глядя
На муравейник из людей,
И отражаться в милом взгляде,–
До этих серых-серых дней.
* * *
Воспоминанья – словно комары:
Покоя не дают,
Укусы – нежны.
…И чувства комариные прилежны:
Так любят кровь, хоть их за то и бьют.
Хотя бы писк подушкой приглушить –
И выжидать, когда лица коснутся…
И в горле начинает вдруг першить,
И снова в юность хочется вернуться.
* * *
…И, пряча глаза,
Зарываешься в ворох
Пьянящих,
Как первый снежок,
Хризантем…
Ну вот и обуздан твой гонор, твой норов!..
И запах беспечности, счастья – над всем,
Что мучило, жгло, разрывало,
Витает…
Стал самым разумным из запахов всех.
И смысл прежней жизни
Совсем ускользает,
Ведь ухо ласкает ваш шёпот, ваш смех…
Плыву в неизвестность,
Вся – в обруче взгляда,
Хотя и фиксирую каждый штришок
Второй половиной души
(Вот преграда!)
…И чувствую древний, как жизнь, поводок,
Который сейчас оказался так нужен:
Ведь тело не хочет его разорвать.
…Как шёлкова шёрстка!
Как голос послушен!
Как кошечка, мягко умею ступать…
На все осужденья найдёшь оправданье:
Ну кто тут виновен, что жизнь – как глоток?
Заложено в почке самой увяданье,
И, в сущности, каждый летит, как листок…
Живи же, плыви по теченью успеха:
Сумей отстоять этот женский каприз!
…Отчётливый голос – далёкий, как эхо:
«Тебе не по силам такой компромисс».
Перед грозой
Всё было так похоже на игру,
А лучше бы её не начинали.
…Ветрище заметался по двору.
Осокори стволами скрежетали.
И все предметы потеряли тень.
Мир обесцветился.
Не шло на ум ни мысли…
И душно пахла спелая сирень,
Чьи ветви запылённые обвисли.
Но голос что-то сладко выводил,
Начав случайно с поднебесной ноты.
И, выпевая,
Из последних сил
Твердил про лето краткое – раз в сотый.
Сердец каприз…
Зачем же? Ну зачем
Скользят улыбки по следам намёков?
Желанье жизни взмыло надо всем,
Что правилом казалось из уроков:
Как ласточка беспечная,
Крылом
Зачиркала по потемневшей туче.
…Когда услышишь слишком близкий гром,
Не говори, что всё решает случай.
* * *
Хочется женщине чуткости, ласки.
Много ли надо для счастья чудес?
Вовсе не ждёт она принца из сказки –
Бабьего лета осталось в обрез!
Хочется женщине дома живого,
Детского плача, пелёнок, кастрюль.
Хочется ждать своего дорогого.
Хочется всей окунуться в июль!
...Снова зима.
Завывают метели.
Ветер кидает в окошко крупу.
Только на кухне свистят свиристели –
Позаселяли с водою трубу.
* * *
За то прости, что поманила в рай,
Где свет сквозь зелень льётся золотистый,
Где виден неба,
Но не жизни край,
Где ловишь взгляд от нежности лучистый.
Прости за то, что будешь видеть сон –
Один и тот же. Долго. Долго. Долго.
В нём – семечки пускает старый клён
По паутинке, что воздушней шёлка.
В нём – за́литое золотом крыльцо,
И золото волос течёт на плечи,
Веснушчатое светится лицо,
И голос легкомысленный щебечет,
И лунки розоватых ноготков
Ты пальцами очерчиваешь нежно…
В нём – твой полёт средь белых облаков,
Но приземленье, веришь, неизбежно.
* * *
Появилось время –
И печаль
Говорит: «Пора устать от гонки
За бегущим временем…
И жаль,
Что весь тракт усеяли воронки.
Только их тебе не обогнуть:
Можно на прощанье оглянуться –
И продолжить неизбежный путь
В глубину,–
А значит, не вернуться».
* * *
Как же рано успели устать,
Как боимся любви и заботы!
…Только хочется рухнуть и спать:
Мы сдержать не способны зевоты.
Как же рано смогли постареть
В суете и в потугах, что ме́лки.
Захотели кусок заиметь:
Чтоб – получше, чтоб – в лучшей тарелке.
Ноги – гири. И крылья срослись.
Нитку пульса никак не нащупать.
Мы – часы… Коль едва завелись,
Не дотронься:
Возьмутся всё путать.
* * *
Грядущее любя,
Сбегала от любви.
И молодость ушла,
Как в отпуск, как в отгулы.
Не сердце, а себя –
Всю жизнь – на части рви,
Нос по ветру держи,
