Стонущий голос блатного песняра, холодное пиво в больших запотевших кружках, пьяные, распаренные до красноты бандитские рожи, голые девочки… Веселится братва, очередной успех празднует. Конкурентам отпор дали – троих наглухо положили, еще пятеро в больнице. Но если бы только это. Двое случайных прохожих пострадали – мать убита, дочь в реанимации… Совсем братва страх потеряла – среди белого дня беспределит по-черному. Этим уродам все равно, где стрелять – в открытом поле или в центре города. Они давно уже потеряли право называться людьми. А бешеных зверей отстреливают…
Бритоголовый амбал сидел с прикрытыми глазами за столом. Балдеет браток, и есть от чего – в одной руке у него кружка с пивом, а другой он держит девушку за волосы, прижимая ее к низу своего живота.
Девушка безропотно подчинялась бандиту: ей страшно, ее пугала жестокая расправа за сопротивление. Но палач ничего не боялся, и рука у него не дрогнула. Пуля попала бандиту в лоб и вышла, разворотив затылок. Стену за его головой сильно заляпало сгустками крови и кусочками мозга – некрасивая картина вышла.
Второй браток просто дремал – без пива и без девочки. Видно, разморило его в парной под хмельными парами. Услышав лязг затворной рамы, он встревоженно вскочил на ноги, но тут же выстрел в голову отбросил его к стене.
А палач продолжал свой путь, не обращая внимания на женский визг. Женщины его не интересовали: насчет них команды не было.
Женщины интересовали двух озабоченных качков. Вернее, одна женщина – смазливая фигуристая блондинка. Их двое, а она – одна. Боль у нее в глазах, страдание, но и смирение в них тоже. Бандиты ведь и убить ее могут, если она вдруг откажет им в удовольствии…
Но групповым бывает не только изнасилование. Групповым бывает и убийство. Вернее, казнь. Эти бандиты заслужили сурового наказания, и палач двумя выстрелами привел приговор в исполнение.
Контрольные выстрелы прозвучали на обратном пути. Восемь патронов – четыре трупа. А девушки пусть живут. Они неопасны, ведь палачу полагается надевать маску во время казни, чтобы никто не знал его в лицо…
К тому же это его дембельский аккорд. Закончился контракт на работу, а продлевать его больше некому. Да и отходной путь за бугор уже готов…
Девять лет спустя
Хорошо за границей, но дома лучше. Настолько лучше, что Никита без сожаления променял голубую лагуну в Новой Зеландии на подмосковную деревушку, где не было ни моря, ни даже озера, а чахлая речушка не радовала глаз. Зато леса здесь роскошные – темнохвойные сосновые боры, пронизанные солнечным светом березовые рощи. И дышалось очень легко, хотя где-то неподалеку дымили трубы машиностроительного комбината. Город всего в шести километрах отсюда, но между ним и деревней тянулся сосновый бор. Да и роза ветров, говорят, очень удачная, и грязный воздух сюда не попадает.
Никита уже два месяца в поисках загородного дома, и деревня Горчиха у него давно на примете. Хорошая деревенька, чистая, живописная – хоть картину маслом пиши. Но деревенские избы его не прельщают, он остановил свой выбор на коттедже в районе новостроя. Москвичи здесь основали что-то вроде дачного поселения, хотя дома тут вовсе не из тех маломерок, что строятся на шести сотках. Не очень большие дома, но и не маленькие. Причем новый квартал уже построен и обжит. Все дома огорожены заборами, трава везде подстрижена, кругом клумбы с цветами, строительного мусора нигде не видно. Даже дорога крупным щебнем выложена, по ней и на спортивном «Порше» с низким клиренсом проехать можно.
Неплохая в деревне дорога, и все-таки Никита купил себе джип, и, судя по всему, не зря. Взять тот же соседний город: дороги там – увы и ах. Да и до самого города – сплошь ухабы. А ему без города никак – надо же где-то работать, в деревне этой возможности нет. Кафе открывать – только деньги на воздух выбрасывать, а продуктовый магазин здесь уже есть. Так что вся надежда на город, там наверняка будут варианты. А можно и на Москву нацелиться: пятьдесят с хвостиком километров – это не так уж и много…
Он мог бы присмотреть себе что-нибудь поближе к столице, но ему приглянулась именно эта деревушка. Да и переплачивать за близость к Москве не хотелось. Шоссе в этом направлении такое – трудно преодолеть первые десять-пятнадцать километров от Кольцевой, а дальше как по маслу. Так что практически без разницы – двадцать километров от Москвы или пятьдесят…
– Ну что скажете, Никита Тимофеевич?
Риелторша пыталась изображать невозмутимость – дескать, соискателей на этот коттедж и без него хватает, так что ее вовсе не пугает его отказ.
А коттедж заслуживал внимания. Двухэтажный дом из кирпича цвета слоновой кости, с башнеобразным эркером до самой крыши, с мансардой и балконом. И смотрелся дом здорово, и двор облагорожен – газоны, клумба, тротуарная плитка до гаража, пяти-шестиметровые кедры, садовые деревья. В доме газовое отопление, все удобства. Даже мебель здесь была, причем почти новая; правда, за нее просили отдельную цену. И еще банька бревенчатая стояла во дворе. Бассейна и бильярдной комнаты при ней не было, но хорошо можно было посидеть и в трапезной, а парилка – вообще потрясающая…
![Бичеватель [Истязатель]](/storage/book-covers/46/4604312621857b42a3e7bc99b809d2d895483956.jpg)
