Трудно сказать, кому из них пришло это в голову, – наверно, Вере, когда они праздновали день ее рождения. Маурисио решил открыть еще одну бутылку шампанского, и они, смакуя его маленькими глотками, танцевали в гостиной, где от дыма сигарет и ночной духоты загустевал воздух; а может это придумал Маурисио в те минуты, когда печальный «Blues in Thirds» принес далекие воспоминания о первой поре, о первых пластинках, о тех днях рождения, которые еще не стали привычным отлаженным ритуалом. Прозвучало это шуткой, когда, танцуя в полудреме, дурманной от вина и сигарет, они тихо болтали, улыбаясь, как два заговорщика – а почему бы и нет, в конце концов, это вполне осуществимо, чем плохо провести там лето? Оба почти равнодушно листали проспект турагентства, и вдруг – идея, то ли Веры, то ли Маурисио: давай позвоним, поедем в аэропорт, попробуем, может стоит свеч, такое не откладывается – да так да! В конце концов, все равно вернутся – плохо ли – хорошо ли, спрячутся под этой безобидной, вошедшей в привычку иронией, как возвращались из стольких безрадостных поездок, но давай попытаемся по-другому, все обдумаем, решим заранее.
На этот раз (в том-то и новизна плана, который пришел в голову Маурисио, хотя это могло зародиться от случайно оброненного замечания Веры, как-никак двадцать лет совместной жизни, удивительное совпадение мыслей – фразу начатую одним, заканчивает другой на другом конце стола или телефонного провода) все может быть по иному, надо лишь отработать, продумать правила, и – развлекайся с самого начала, с того, не бред ли! что они полетят разными самолетами, остановятся в одном отеле, но как совершенно чужие, а потом, дня через два-три, случайная встреча, скажем, в столовой или на пляже, у обоих возникнут новые знакомые, как водится на курортах, договоримся заранее – держаться друг с другом любезно, упомянуть ненароком в общем разговоре о своей профессии, представиться, может за коктейлем, где будет столько людей и судеб и столько тяги к легкому необременительному приятельству летних отпусков.
Да кто там обратит внимание на то, что у них одна и та же фамилия? Она такая распространенная. Но куда как забавно, что отношения меж ними станут складываться постепенно, подчиняясь ритму жизни всего отеля, оба заведут свои компании, будут развлекаться врозь, не искать встреч друг с другом и лишь время от времени видеться наедине и смотреть глаза в глаза, как сейчас под звуки «Blues in Thirds»; поднимая бокалы с шампанским, они останавливались, и тихо, в такт музыки, чокались – дружески и утомленно, и вот уже почти час ночи в дыме от сигарет и аромате духов, Маурисио сам выбрал их к этому вечеру, но вдруг засомневался – не спутала ли Вера, а она, чуть-чуть вздергивая нос, втягивала воздух – это было какое-то особенное, ее движение.
В дни рождения они спокойно и любезно дожидались ухода последних гостей, а потом любили друг друга в спальне, но на этот раз они были только вдвоем, им не захотелось никого приглашать, потому что на людях еще скучнее; они дотанцевали до конца пластинки, и, обнявшись, глядя полусонно друг в друга, вышли из гостиной, все еще сохраняя ритм смолкшей музыки, и потерянные, почти счастливые, босиком ступили на ковер спальни, а потом неспешно раздевались на краю постели, помогали, мешали друг другу – поцелуи, пуговицы, поцелуи и… вот еще одна встреча, все те же, давно заученные ласки при зажженной лампе, которая как бы руководит ими, разрешая только эти привычные жесты, а потом медленное, усталое погружение в нерадостное забытье после не раз изведанных рецептов любви, которым следуют их тела, их слова.
Утром – было воскресенье и шел дождь – они завтракали в постели и все решили всерьез, надо лишь обсудить заранее последние детали, чтобы это не стало еще одним тусклым путешествием и, главное, еще одним возвращением к прежнему. Они перечислили все пункты, загибая пальцы. Поедут отдельно – это раз. Поселятся порознь, но в одном отеле, где и постараются получить все блага от летнего отпуска – это два. Никаких упреков и осуждающих взглядов, так хорошо знакомых им обоим – три. Встречи наедине, но лишь затем, чтобы поделиться впечатлениями, подумать вместе, стоило ли затевать все это – четыре. И наконец пункт пятый – все, как прежде, домой – одним самолетом, другие люди уже не в счет (а там, как знать – ясность внесет четвертый пункт). То что произойдет потом, пока не обсуждается, это – зона, обозначенная раз и навсегда, но нечетко, пока речь может идти о сумме случайных величин, где допустимо все, однако не стоит говорить об этом раньше времени.
Рейсы в Найроби были по четвергам и субботам, Маурисио улетел первым, в четверг, прямо после обеда с лососиной, тостами и обменом талисманов, главное – не забудь хинин, и не оставь, как всегда, крем для бритья и пляжные сандалии.
Забавно приехать одной в Момбасу, а потом – час езды на такси – подкатить к «Trade Winds» [1], к бунгало почти у самого пляжа, где на ветвях кокосовых пальм кувыркаются обезьяны и повсюду улыбающиеся африканские лица. Забавно увидеть издалека Маурисио, он уже вполне освоился, играет в настольный теннис с какой-то парой и стариком в рыжих бакенбардах.
