Предисловие, или
для чего написана эта книга
«Современного» человека не существует. В качестве «современной» может лишь восприниматься та или иная мысль о нём. А сам он есть всегда лишь попытка стать человеком. Возможный человек. А это — самое трудное, так же как жить в настоящем. И он всегда нов, так же как всегда ново мышление — если мы вообще мыслим. Речь может идти лишь об историческом человеке, т. е. существе, орган жизни которого — история, путь.
М. К. Мамардашвили
В спокойные времена люди редко задумываются о человеческих судьбах и редко задаются вопросами о путях истории — обычно это удел немногих беспокойных умов. Но в кризисные периоды, когда рушатся жизненные устои, меняется привычный ритм и рвутся живые связи между людьми и поколениями, эти вопросы теряют свой сугубо умозрительный характер и становятся насущно практическими. Для понимания настоящего взоры всё чаще обращаются в прошлое, причём не только своей страны и своего народа, но и других. Интерес этот вызывается не столько эмоциями, сколько стремлением осознать историческое единство человечества, понять закономерности его развития и с их помощью разобраться в настоящем. Именно в такие кризисные ситуации мы явственно ощущаем, что мы — исторические существа, «орган жизни которых — история, путь».
Мы начинаем понимать, что за длительную историю своего существования человек вложил огромное культурное богатство в свой язык, обычаи, музыку, танцы, изобразительное искусство, общественные установления. Вместе с этим мы не без внутреннего ужаса осознаём, сколь чудовищной была всегда варварская способность человека уничтожать и осквернять это богатство, доставшееся ему в наследство от предшествующих поколений. «Дальнейшее развитие технологической цивилизации, экономический рост, возрастающая мобильность людей, чьи поселения занимают большую часть твёрдой поверхности планеты, расширение средств массовой информации — всё это сулит в будущем исполнение мрачных пророчеств окончательного и безжалостного исчезновения с лица земли львиной доли того, что ещё осталось от свидетельств веры, любви, эмоций, гордости, чувства прекрасного и стремления к добру прошлых поколений», — писал ещё в 60-е годы Аурелио Печчеи, возглавлявший в качестве президента Римского клуба одно из самых влиятельных глобальных движений, озабоченных будущей судьбой человечества, приближающегося к критическому рубежу [30, с. 299–300].
В своих предвидениях и грозных предостережениях А. Печчеи был прав: беспорядки и кризисы, переживаемые сейчас человечеством, всем слишком хорошо известны, чтобы на них специально останавливаться. Размышляя над возможностями действенного выхода из созданного человеком положения, А. Печчеи предлагает ориентировать развитие человеческого общества к определённым целям, стимулирующим ответственное поведение во всех сферах жизни. Одной из таких целей он называет защиту и сохранение культурных особенностей народов и наций, что является «ключевым моментом человеческого прогресса и самовыражения» [там же, с. 299].
А. Печчеи призывает использовать на этом пути достижения всех научных дисциплин, посвящённых изучению человека: археологии, эпиграфики, палеографии, философии, этнологии, антропологии и прежде всего истории [там же].
Итак, история, чей главный предмет — человек, его действия и плоды его труда, — полезна всем людям, но не в узком прагматическом смысле: она учит понимать происходящее, а это уже — необходимая предпосылка правильного действия. «Незнание прошлого не только вредит познанию настоящего, но ставит под угрозу всякую попытку действовать в настоящем» [5, с. 25]. Эта истина, несмотря на свою тривиальность и многократную повторяемость, до конца не понята и не осмыслена нами, и расплачиваться за это нам приходится по самому высокому счёту.
С той поры, как человечество вступило в стадию цивилизации, историческое сознание было одним из главных структурирующих элементов культуры. Оно в наибольшей полноте отражало представления о мире и о месте человека в нём, которые менялись от эпохи к эпохе. Примерно одни и те же вопросы мучили людей во все времена, но ответы на них разные культуры, существовавшие в разные исторические периоды, давали разные, уча человека сложнейшему искусству жить на земле. Остаётся лишь пожалеть, что наставления умудрённой тысячелетним опытом истории чаще всего оставляются нами без внимания.
Интерес к истории, к прошлому — вообще одна из самых устойчивых интеллектуальных традиций нашей европейской цивилизации. Наше античное и христианское наследие, предопределившее в значительной мере пути нашего культурного развития, сделало историю объектом не только увлекательным, но и сугубо необходимым, связав его с двумя важнейшими модусами человеческого существования: временем и памятью. Можно ли представить себе полноценное развитие человека разумного, который бы вдруг по какой-то причине утратил возможности исторического познания? Можно ли лишать человека памяти, не рискуя при этом изувечить его дух?
Отношение к прошлому, к истории не было постоянным и одинаковым во все периоды существования человека. Оно менялось вместе с развитием общества. Перемены эти происходят и сейчас. Кажется, отошёл в прошлое плоскоэволюционистский взгляд, рассматривавший каждое явление в культуре как определённый этап, подготовленный предшествующим ходом развития и сам являющийся предысторией того, что должно последовать за ним. Мы понимаем теперь, что культурное прошлое продолжает жить в настоящем, причём мы как бы слышим голоса не только географически и исторически близких нам культур, но и типологически не схожих с нашей: вдумчивый читатель отметит не одну иллюстрацию этого, кажущегося на первый взгляд парадоксальным утверждения.
