Глава 1. ВИДЕНИЕ ЗАХАРИИ.
Во дни Ирода, царя иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова, имя ей Елисавета. Оба они были праведны пред богом, поступая по всем заповедям и уставам господним беспорочно. У них не было детей; ибо Елисавета была неплодна, и оба были уже в летах преклонных.
Лука, глава 1, стихи 5-7.
В ту пору Слово, то есть господин по имени Иисус, еще не родилось; среди иерусалимских священников был тогда один левит, которого звали Захария.
Этот Захария жил в своем загородном домике в Ютте, местечке, расположенном в горах Иудеи. Была у него жена (еврейские священники жили в браке), и звали ее Елисаветой. «Оба они, – как сообщает апостол Лука, – были праведны пред богом, поступая по всем заповедям и уставам господним беспорочно» (Лука, глава 1, стих 6). Но благочестие супругов подверглось суровому испытанию. Может быть, вы думаете, что верующие не опускали денег в их копилку? Нет, дело не в этом.
Захария и Елисавета горевали оттого, что, несмотря на все старания, у них не было детей.
Священник и его жена были уже не первой молодости. Еще несколько лет бесплодия супруги, и почтенному левиту пришлось бы навсегда распрощаться с надеждой оставить после себя потомство. Это было тем более огорчительно, что у евреев бесплодие считалось позором и на бездетных супругов показывали пальцем.
Захария был вне себя. Тем временем наступил его черед служить в храме, и Захарию призвали в Иерусалим. Конечно, он куда охотнее продолжал бы сидеть дома и сажать вместе с женою капусту, ту самую чудесную капусту, в которой иногда находят малышей. Однако дисциплина превыше всего.
И Захария, ворча, отправился в Иерусалим. К счастью, если каждая медаль имеет оборотную сторону, то, по логике вещей, другая ее сторона должна быть приятной: в Иерусалимском храме священники выполняли различные обязанности по жребию, и Захарии досталось каждение. А надобно вам знать, что более высокой чести на долю священника и выпасть не могло: дело это было не пустячное – богослужение у евреев совершалось весьма торжественно.
Прежде всего в самой середине святейшего места, между огромным семисвечником и столиком со святым хлебом, помещался золотой алтарь. Что скажете? Это ли не роскошь? Великолепное святилище было отделено занавесом от другого помещения, которое называлось святая святых. Оно считалось еще более священным, потому что именно там, скрытый от взоров, пребывал могущественный бог Яхве, иначе называемый Иеговой, или всевышним, или богом Саваофом.
Входить в святая святых разрешалось не всякому: право на это имел только кадильщик. Когда он появлялся в Иерусалимском храме, толпа начинала петь радостные гимны, в храме зажигали светильники, все почтительно расступались; кадильщик, оставляя поющих за барьером, один поднимался на ступени святилища и по знаку первосвященника бросал в огонь благовония: то был чистейший ладан – символ молитв, воссылаемых верующими. Отвесив поклон, кадильщик направлялся к святая святых; выходя, он пятился задом, чтобы, упаси бог, не оказаться спиною к алтарю. Колокольчик возвещал его выход из святая святых и сопровождал благословение, которое он давал народу. Левиты тотчас начинали голосить молитвы под аккомпанемент священной какофонии. О, это было поистине великолепно, величественно, грандиозно – ну просто не передать!
Церемония до того потрясала присутствующих, что каждого невольно охватывал какой-то тайный трепет. Подумать только: священник, вступавший в святая святых, возносил их молитвы самому богу, он возносил их в виде ладана, который курился перед опущенным занавесом. И стоило Яхве отвергнуть его приношение, стоило ему покарать священника за малейшую оплошность, кара эта обрушилась бы на весь народ Израилев и всех евреев поразила бы тяжкая болезнь: с вещами божественными шутки плохи! Вот почему прихожане с таким нетерпением ждали возвращения кадильщика.
