Александр Фадеев
Ювенальная полиция
«Тамбовское дело»: органы опеки пытались изъять ребенка на основании того, что первые два месяца, пока мать кормила его грудью, он не добирал веса, и поместили его в больницу.
«Ясеневское дело»: не дождавшись своей 8-летней дочери после уроков, изумленная мать узнала от педагогов, что девочка «обнаружена» в школе «безнадзорной» и «беспризорной» органами опеки и попечительства, в связи с чем отправлена в приют; вернуть ее смогли лишь через несколько месяцев.
«Питерское дело»: 6-летнюю девочку забрали в детдом, по «свидетельству» опеки, что в день их визита девочка была грязная и неухоженная (хотя в этот день вообще была с отцом на море).
Солнечный луч с трудом пробился сквозь грязное окошко подъезда, скакнул по растрескавшейся стене, покрытой десятком слоев казенной масленой краски, и отразился в потолок от массивной полированной болванки, оканчивающейся округлым набалдашником. Тяжелый полицейский таран гулко ударил в древнюю металлическую дверь кирпичного цвета. Громовой удар набатом пронесся по подъезду старенькой хрущевки. Резко заныли зубы. Мишка досадливо поморщился под глухим забралом PASGTа[1] — хваленная американская защита не спасала от добротного удара железом по железу. Говорил же он, что не бить, а вскрывать надо! Дверь наружу открывается, чего, спрашивается, долбить-то?! А что теперь? Промахнулись, нашумели, всполошили народ. Наконечник тарана оставил внушительную вмятину на облупившейся поверхности далеко от замка. Ровесница становления российской демократии устояла. Хоть и выглядит позорно, а держит не хуже современных броневорот фирмы Guardian. Жаль плюнуть от досады нельзя — забрало мешает.
Дюжие молодцы группы оперативного вмешательства ЮП[2] резко выдохнули и нанесли еще один удар. В этот раз получилось удачнее. Замок устоял, но по стенам вокруг дверного проема зазмеились трещины. Ниже по лестнице хлопнула дверь, загомонили люди. Кто-то из социально-активных жителей подъезда решился выглянуть и пригрозить полицией, если шум не прекратится. Потом забубнил местный участковый — забавный лысый пузан с маленькими красными глазами и сизым носом. Скандал моментально стих. Раз шумит сама полиция, значит так надо.
— Петрович, — Михаил не выдержал и вызвал командира, — мы так и будем ждать, пока «бараны» ворота снесут, или все-таки фомкой?
Петю с Гришей за глаза (а кто и прямо в лицо) в отряде называли «баранами». Специализация у них такая. Кто-то снайпер, кто-то специалист по рукопашному бою, у кого-то лучше всего получается по отвесным стенкам бегать, а вот братья Гавриловы обожали вскрывать помещения. Любые — квартиры, гаражи, сараи. Чем больше шума, пыли и разрушений, тем лучше. Там, где можно обойтись ударом ноги, требовали кувалду, деревянную дверь выносили тараном, а уж на железную сам бог велел подогнать БТР или заложить ящик взрывчатки. Прозвище емко объединяло наклонности и умственные способности. Бараны — они же что? Правильно, как новые ворота увидят, так надо рогами их, рогами!
Майор Сеглов, в миру просто Петрович, витиевато выругался, подразумевая, что все у него в группе умные, один он, их командир, дурак. Мишка обиделся и прервал связь. Понятно, что руководство уже осознало свою ошибку и ищет на ком сорвать злость. Попал под раздачу из лучших побуждений, называется. Сейчас еще и виноватым окажется, что не настоял перед операцией на варианте со взломом. Дудки! Прапорщик Серых козлом отпущения не будет! Ну и что из того, что Мишка пришел в отряд позже всех, ходит в самом маленьком звании, и к его мнению относятся снисходительно? Остальные вон уже лейтенанты и капитаны, одному ему прапорщика дали. Образования не хватает. Кто же виноват, что когда он заканчивал последний курс училища, вышел новый закон о трудоустройстве выпускников? Теперь после фазанки или технаря можно только на завод или в армию, но никак не в институт. Получил новоиспеченный слесарь по эксплуатации и ремонту газового оборудования диплом и крепко задумался. Практика в «Томскоблгазе» оставила тягостное впечатление. Сырые подвалы, травящие газ трубы, вонь как от тухлых яиц. И полное отсутствие перспектив. Вечно поддатый наставник Иван Лукич с гордостью рассказывал о славном трудовом пути от практиканта до слесаря шестого разряда, дрожащей рукой разливая ученикам дешевую водку в пластиковые стаканчики.
Брр, Мишка поморщился, вспоминая тот противный вкус. Нет, такой жизненный путь его не прельщал. Он и в училище-то пошел после девятого класса лишь потому, что там учили бесплатно, да еще и кормили обедом. И стипендию давали, что было немалым подспорьем для семейного бюджета. Одна мамка совсем не справлялась с ее грошами на должности старшего библиотекаря. А вот работать по полученной специальности не хотелось. Правда, в начале брезжила надежда, что всемогущий «Газпром» примет в свое лоно специалиста по газовому оборудованию, но первый курс и общение с выпускниками иллюзии развеяли. Молодые специалисты никому не нужны, кроме муниципального «Томскоблгаза» с его смехотворными зарплатами. А в другое место не возьмут. Обязан ты государству по новому закону. Будь любезен оттрубить пять лет именно тем, на кого учился, а иначе верни деньги за обучение, да еще по коммерческой стоимости. Учился на слесаря в районе бетонного завода на окраине Томска, а заплати как за экономиста, получившего диплом в элитном лицее губернаторского квартала. И не дай бог устроиться в паршивенький автосервис или строительную шарашку. Обязан каждый квартал представлять справку с работы в отдел выпускников[3]. А иначе плати. Оставалась армия. Здоровьем не обижен, и судьба забросила вчерашнего слесаря в дивизию имени Дзержинского в пятый отдельный оперативный полк. Не спецназ ГРУ конечно, но все-таки. После службы Михаила Серых без разговоров взяли сначала в областной СОБР, а через несколько лет, после образования ювенальной полиции, в группу оперативного вмешательства. Так называемая ГОВ Управления ЮП УМВД России по Томской области. Гордо звучит! Правда, злые языки болтают, что ощетиниваться штурмовыми группами ювеналы начали после серии вооруженных конфликтов с разгневанными родителями, взявшимися за оружие. По телику об этом не говорили, но Мишка кое-что читал в подпольной зоне Интернета, доступной лишь через запрещенный браузер Freedom от не менее запрещенной компании «Navalny Soft». Блоггеры наперегонки помещали на свои странички «достоверные» случаи и рассказы очевидцев, зачастую «от первого лица». Казалось, по всей стране шла кровопролитная война между органами соцзащиты и родителями детей, попавших в трудную жизненную ситуацию, или «дети в ТЖС», как стало модно говорить с экрана телевизора. Серых был твердо убежден, что это все полная ерунда. Перегибы есть, а куда без них в России-то?! Как говорят, если в Москве стригут ногти, то за Уралом рубят пальцы. Но чтобы стрелять? Да ну, чушь какая! — говорил он сослуживцам по СОБРу. Правда, перейдя в ЮП, Михаил часть иллюзий утратил. Стрелять не стреляли, но вот с кулаками, молотками и ножами бросались часто. Работа инспекторов департамента по вопросам семьи и детей вошла в список рискованных профессий. Приходилось их защищать. Обычно хватало пары сотрудников ЮП, лишь в редчайших случаях привлекали группу оперативного вмешательства. Вот как сегодня, например.
