Автобус. В проходе стоит старик. Он говорит сидящему перед ним молодому человеку:
— Ну?
— Что ну?
— Уступите мне место! Не видите разве, что я стар?!
— Вижу.
— Ну?
Молодой человек окидывает старика подозрительным взглядом и спрашивает:
— Почему я должен уступать вам место?
— То есть как? Я стар! Старость надо уважать!
— Старость… Уважать… — задумчиво повторяет молодой человек. — Уважать старость… Бред. Набор слов какой-то. За что уважать старость? Что хорошего нам сделала старость? Может, скажете еще — уважать болезни?
— Как вам не стыдно? — возмущается старик. — Молодой, крепкий, сильный… Вы должны уступать место пожилому и слабому.
— Только за то, что вы пожилой? — уточняет молодой человек.
— Конечно!
— Этого не достаточно. А вдруг вы плохой? А я вам место уступлю…
Старик ошеломленно смотрит на молодого человека.
— Что вы делали во время войны? — неожиданно резко спрашивает молодой человек.
— Я? — старик растерян. — Воевал!
— На чьей стороне?
Пассажиры вокруг принимаются возмущаться:
— Как вам не стыдно, юноша! Как вы смеете устраивать допрос пожилому человеку?
— А вдруг он был полицай! — возражает молодой человек. — Вдруг сжигал деревни! Думаете, за такие преступления человек не заслужил в старости немного постоять? Гитлеру сейчас могло бы быть 116 лет! Может, и ему я должен был бы уступить место, потому что он старенький?
— Ах ты мерзавец! — вскрикивает старик. — Я тебе покажу Гитлера!
— Ага, вы мне угрожаете! Откуда я знаю, может, вы убийца!
— Я не убийца!
— Били ли вы жену? Предавали ли друга? Продавали ли Родину? Писали ли анонимки? А? Говорите, писали? Вы, значит, анонимки, а я вам место?! Только потому, что вы ухитрились состариться?! Ну уж нет! Докажите, что вы достойный человек, тогда я уступлю!
Вы выхаживали галчонка? Сдавали кровь? Закрывали собой амбразуру? Написали роман? Спасли утопающего? Построили дом? Посадили дерево? Вырастили сына? Сеяли разумное, доброе, вечное? Сеяли хоть что-нибудь?
Кто ваш любимый киногерой? Вам больше нравится Шарапов или Фокс? Сталин или Сахаров? Как вы относитесь к войне в Ираке? Предпочитаете Катю Лель или Моцарта?
Что вы молчите?! А?! Отвечайте! Докажите, что достойны того, чтобы вам уступали место! А то трясёте своими сединами как орденами! А это просто природа! Понимаете! Ваша старость — не заслуга!
В этот момент в автобус поднимается мальчик. Все стихают и ошеломленно на него смотрят. Мальчик красиво и нарядно одет. Он причесан. Он улыбается. Под мышкой у него учебники. В одной руке скрипка. В другой — шахматы. На футболке значок со словами: «Я сдаю кровь каждую неделю. А ты?» На руке повязка тимуровца. На другой — эмблема Общества защиты природы. Через грудь футболку пересекает надпись: «Шапокляк не права!»
— Здравствуйте, дорогие пассажиры! — задорным голосом произносит мальчик.
Медленно пассажиры поднимаются со своих мест. Со всех сторон доносятся голоса:
— Садись, мальчик. Садись.
Молодой человек тоже встает. Он говорит старику, указывая на мальчика:
— Вот. Учитесь. А то — старость… Тьфу. — Он поворачивается к мальчику:
— Садись, дорогой.
— Спасибо, — отвечает мальчик. — Я постою. Мал я еще садиться.
Мальчик кладет на пол учебники и шахматы. Заносит над скрипкой смычок.
— Если бы я мог, я бы уступил место всем вам, — говорит он и начинает играть.
Автобус наполняет грустная нежная музыка. Все улыбаются и плачут. А мальчик играет. А все плачут. А он играет. А все улыбаются. Автобус отрывается от земли и исчезает в облаках. Из облаков идет дождь.
Вселенная, способная на подлость
Автобусная остановка находилась в безлюдном, плохо освещенном месте. На остановке этаким Робинзоном стоял сутулый человечек с интеллигентным лицом. Умные глаза спрятались за очками с толстыми линзами. Человечек устремил задумчивый взгляд в ночное небо и что-то беззвучно шептал. Он был так увлечен этим занятием, что не заметил, как к остановке причалил еще один потенциальный пассажир. Новоприбывший своей наглой физиономией и глуповатым взглядом являл собой полную противоположность очкарику и был вполне достоин называться жлобом.
— Эй, профессор!
Очкарик от неожиданности подпрыгнул и, увидев жлоба, внутренне сжался, предчувствуя неприятности.
— Сигаретки не найдется? — многозначительно осведомился жлоб.
— Не курю… — подписал себе приговор очкарик. — Извините… — добавил он с робкой надеждой на помилование.
— Та-а-ак, — сказал жлоб, автоматически сжимая кулаки. Очкарик зажмурился.
Но жлобу внезапно стало скучно. Он вдруг почувствовал, что привычная забава ему надоела.
— Ладно, живи, — милостиво позволил он.
Очкарик удивленно открыл глаза, еще не веря, что опасность миновала.
— Миновала-миновала, — заверил его жлоб.
Не тратя больше времени на сомнения, очкарик вновь уставился в небо. Жлоб перехватил его взгляд и проявил любопытство:
— Чё это ты там высматриваешь?
— Я смотрю на звезду… — ответил очкарик.
— На какую звезду? — не понял жлоб.
— Вон на ту, — очкарик вытянул в небо указательный палец.
— А на фига?
— Я смотрю на нее и думаю о бренности всего сущего.
Жлоб нахмурился и дал понять, что обиделся:
— А в лоб?
— Ее ведь уже нет, — пояснил очкарик.
