Я до сих пор немного благоговею перед тем, что делали «Роллинг Стоунз» в середине шестидесятых. «Битлз», конечно, лучше зарабатывали и продавали гораздо больше пластинок. Но они скомпрометировали себя аккуратными прическами и выступлением перед королевской семьей. И вот новыми властелинами Лондона стали «Роллинг Стоунз». Их прически, манеру держаться, стиль одежды копировала вся молодежь, от элегантных утончённых аристократов до школьников, едва выросших из коротких штанишек. Теперь трудно даже представить, насколько сильным, пусть и недолговечным, было их влияние. Пожалуй, никакие другие музыканты за всю историю поп-музыки не сыграли такую значимую роль в социальной революции.
Центральной фигурой группы являлся Брайан Джонс. Этот одаренный музыкант за полчаса мог освоить любой инструмент, от саксофона до ситара. Он зарабатывал на жизнь музыкой, играя легкий, воздушный ритм-энд-блюз, когда Мик Джаггер еще был заурядным студентом экономического в лондонском университете, а Кит Ричардс, тоже не особенно прилежный студент, изучал гуманитарные науки и полагал, что играет не хуже Чака Берри, так как был способен извлечь три аккорда из своей вечно расстроенной гитары.
В Брайане с наибольшей силой проявлялся пофигистический гедонизм, характерный для Роллингов и придававший им неотразимую привлекательность У него было шестеро незаконнорожденных детей — все мальчики, и все от разных женщин. Он первым из Роллингов начал отращивать длинные волосы. Брайан же первым стал носить одежду в стиле «унисекс» — шифоновые блузы и оригинальные шляпы, — а также красить губы и глаза, и все же его внешность настолько явно выдавала в нем уличного хулигана, что он всегда выглядел стопроцентным мужчиной. Вслед за Брайаном эту моду переняли и остальные музыканты группы.
Позже все изменилось. Те, кто работал в то время с «Роллинг Стоунз», поговаривали, что Мик и Кит, пусть и не специально, но способствовали падению Брайана и в итоге довели его до смерти. Что в своем эгоистичном стремлении стать рок-звездами они не могли простить Брайану Джонсу того, что изначально он намного превосходил их и музыкальным дарованием, и внешними данными. Такого рода слухи — обычное явление в грубом и циничном мире рок-музыки, и я никогда — ни прежде, ни теперь — не относился к ним всерьез.
Сидя в «Спикизи», одном из лондонских ночных клубов, я пил виски со льдом и ждал, когда появится моя девушка (она работала там танцовщицей). Было два часа ночи, и в клубе собралась толпа молодых красивых мужчин и женщин — тех самых, что в одночасье превратили Лондон в музыкальную столицу западного мира. Сейчас выражение «веселящийся Лондон»[1] стало заезженным штампом. Но тогда это была реальность, в которой мы жили, полагая, что так будет всегда.
В клубах вроде «Спикизи» все прикидывались, что заняты исключительно собой и своими делами, однако то и дело оглядывались вокруг в поисках знаменитостей. Если в зале появлялась звезда, это было довольно легко понять: все, включая танцующих, начинали на нее глазеть. Так и в тот раз — заметив, что все повернулись в одну сторону, я тоже посмотрел туда. Слегка пошатываясь, ко мне приближался Брайан Джонс.
Это был совершенно не тот Брайан, которого я видел год назад. Раньше его светлые волосы отливали золотым блеском, он был загорелым, гибким и очень красивым парнем. Теперь же слипшиеся сальные пряди спускались на лицо, покрытое смертельной бледностью. Припухшие, налитые кровью глаза, под ними синяки, как у человека, очень давно не спавшего.
— Привет, Тони, как жизнь?
Он ухмыльнулся, и я заказал ему виски, чувствуя себя польщенным: гитарист «Роллинг Стоунз» не только помнил мое имя, но и предпочел мое общество в таком фешенебельном клубе, как «Спикизи».
Мы немного поговорили о последних музыкальных новинках и фильмах. Затем он, наконец, задал вопрос, которого я ожидал с самого начала.
— Тони, можешь достать наркотики?
Я не наркоторговец. Но в юности я работал в Сохо: сначала вышибалой в ночном клубе, а потом крупье, — так что знал, где можно на и и все, что угодно: от пакета травы до автомата Томпсона. И, соответственно, рок-музыканты часто пользовалась этим: я поневоле выполнял для них роль связного с лондонскими криминальными кругами. Меня, конечно, это немного пугало — я знал, что подобное занятие чревато большими неприятностями. Но я был молод и восхищался звездами, а потому считал, что ради дружбы людей вроде Брайана Джонса стоит пойти на риск.
— Что ты хочешь? — спросил я Брайана, рассчитывая, что он выразится поточнее.
Он вцепился мне в руку.
— Все, что угодно! — почти выкрикнул он. — Мне даже пофигу, какого качества, только найди поскорее что-нибудь!
Я до сих пор помню его печальный, потерянный взгляд. Брайан Джонс, самая яркая и скандально известная рок-звезда тех лет, выглядел жалко. Я высвободил руку и пошел в зал. Там я отыскал одного черного парня, который, как я знал, время от времени подзарабатывает продажей наркоты.
— Тебе чего? — шепнул он. — У меня есть все, чувак: кокаин, кислота, травка…
Я вернулся к Брайану — узнать, что из этого ассортимента его привлекает.
![Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]](/storage/book-covers/72/72da1766d49c9bb136c26193c60df799dd298cfb.jpg)
