Человек в нелепом красно-синем костюме неторопливо бежал по жухлой осенней траве. Бежать было тяжело – костюм, конечно, здорово защищал, но при этом плохо гнулся, сковывал движения, да и весил, судя по всему, немало. Удивительно, как человек вообще ухитрялся бегать в подобной одежде.
– Пуск!
С противоположного конца огороженной хлипкими ленточками площадки сорвалась черно-рыжая молния и устремилась вдогонку.
В несколько прыжков огромная овчарка настигла убегающего и, прыгнув, повисла на плече рядом с горлом.
Раздались аплодисменты.
Человек крутился на месте, пытаясь сбросить зверя, стряхнуть, оторваться. Только руками он себе совсем не помогал, если не считать методичных ударов гибкой резиновой палкой.
– Ай, молодец! – раздалось сбоку. Вот только непонятно, кто удостоился похвалы – собака, висевшая почти на шее или человек, не прекращающий попыток освободиться.
Я украдкой посмотрела по сторонам. Зрители не скрывали восторга от происходящего.
– Прекратить! – раздалась усиленная мегафоном команда.
Красно-синий вдруг замер на месте. Коренастый парень, стоящий на другом конце площадки, крикнул коротко:
– Ша!
В ту же секунду черно-рыжий зверь легко отпустил добычу и, подбежав к коренастому, замер у левой ноги.
Зрители снова захлопали и загудели одобрительно.
– Краса-а-а-авец! – протянула стоявшая рядом со мной тетка в ярко-красной куртке. – У-у-умница!
Я оглянулась на Ларку, надеясь, что она испытывает те же смятенные чувства, что и я. Где там! Лара, похоже, поддалась общему восторгу. По крайней мере, никакого недоумения на ее лице я не заметила. Радуется, в ладоши хлопает. Мама дорогая, куда я попала?
Попала я сюда как раз благодаря Ларке. Эта особа мало того, что сама постоянно вляпывается в истории, так еще и виртуозно втягивает в них окружающих.
Надо сказать, Лариса Веденева не похожа ни на кого из моих многочисленных знакомых. Она вообще мало на кого похожа. В первую очередь своим незамутненным восприятием окружающей действительности. Про таких в народе говорят: «жизнь ничему не учит». Каждый день Лариска будто приходит в наш мир заново. Смотрит на него чистыми глазами, всему радуется и удивляется. И совершенно ничего не боится. С одной стороны это хорошо – жить в постоянном страхе значит лишать себя половины жизни. Но лишенная страха Лариска не соблюдает элементарных правил личной безопасности. Открывает дверь всем подряд, даже в глазок не посмотрев, бродит поздно вечером по неосвещенным пустырям, если через них дорога короче, бросает кошелек и мобильник на видном месте. Никакие уговоры и запугивания на нее не действуют. Я даже, отчаявшись хоть как-то повлиять на эту святую душу сама, попросила однажды своего приятеля, Димыча Захарова, работающего опером в городском убойном отделе, порассказать каких-нибудь «страшилок» из милицейской практики. Может, хоть это заставит ее задуматься.
Димыч отнесся к делу ответственно, живописал все с леденящими кровь подробностями. Даже не поленился несколько фотографий принести из последнего дела. Лариска слушала, затаив дыхание, ахала и охала, испуганно прижимала руки к груди. А над фотографиями несчастной девчонки, изнасилованной и зверски убитой два месяца назад на окраине дачного поселка, даже заплакала. И призналась потом, что фотографии эти ей несколько дней снились.
Но по темным переулкам ходить не перестала.
Правда, надо признать, что расплачиваться за свое легкомыслие Ларке приходится не так часто. Видно, ангел-хранитель ей попался ответственный. Обычно ее необдуманные действия неприятных последствий не имеют.
Но в тот раз все было иначе.
Лариска бежала через пустырь, ежась от холода. Выходила она из дома днем, когда солнце припекало совсем по-летнему, на небе не было ни одного облачка, и прогнозам синоптиков, обещавших кратковременные дожди и похолодание, верилось слабо. На всякий случай она прихватила с собой легкую курточку, досадуя, что придется теперь весь день таскать ее в руках.
К вечеру, действительно, резко похолодало, побрызгало холодным осенним дождиком, и Лара, замерзшая как цуцик в короткой юбке и легкой кофточке, радовалась, что хоть в куртку может закутаться частично.
Стемнело, по ее представлениям, рано. Часов в восемь вечера еще можно было что-то разглядеть, а к девяти, когда она вышла на своей остановке, было совсем темно. Все-таки, конец сентября – это вам не лето с его короткими, словно ненастоящими, ночами.
Чтобы поскорее оказаться дома, в теплом кухонном уюте, Ларка припустила почти бегом через заброшенный сквер, доходящий до самого ее двора, но не освещенный ни одним фонарем. Только лампочка над дверью в продуктовый павильон слегка высвечивала пятачок перед входом.
Из-за шороха листьев под ногами да своего сбивчивого дыхания она не сразу услышала шаги за спиной. А когда услышала, решила, что ей показалось. Мало ли, что ночью в лесу почудится. Лара прибавила шагу, но в тот же самый момент ее резко дернули за ремень висящей на плече сумочки, так что с трудом получилось устоять на ногах. Вцепившись в ремень обеими руками, она повернулась, пытаясь разглядеть причину, и прямо за спиной увидела, похолодев, темный мужской силуэт, от которого невыносимо воняло дешевым табаком.
