Нас не существует.
Нет, не все так плохо и мы не списаны со счета. Мы состоим на всех видах довольствия, партийные и комсомольские организации исправно собирают с нас положенные взносы — вернейший признак того, что мы есть на белом свете. И в то же время даже полкач, которому по должности надлежит ведать все, не знает, в каких краях сейчас официально находится полк с нашим номером.
Странно. Любой желающий может удостовериться, что знамя, как ему и надлежит, стоит в штабном модуле под охраной часового. А какая часть без знамени? Тем не менее где-то на бескрайних пространствах страны базируется воинская часть без положенного по Уставу святого символа, старательно изображающая нас. А мы…
И небо здесь такое же, и пейзажи похожи на родные, вернее, на иные, но вполне земные, никаких зеленых солнц и оранжевых закатов, да только Родина где-то в ином измерении. Вроде бы рядом и одновременно — страшно далеко. Чужой мир, и как признать наше здесь пребывание? Ни этого мира, ни нас — сплошная тайна.
Так где же мы? Здесь, где находятся наши бренные тела и, возможно, бессмертные души, или там, куда указывают документы без грифов? Ибо с грифами — да еще какими! — недоступны большинству даже очень высоких чинов. Да что там чинов, если далеко не каждый из престарелых членов всемогущего Политбюро в курсе нынешней операции. Той, которая при удаче может изменить баланс сил на нашей планете.
Не все так плохо. Вон даже за окном модуля звенит гитара, и звонкий голос Колокольцева поет песню, которую мы принесли с той стороны Врат.
А быть может, ветер, что траву качает,
Унесет за горы все наши печали,
Где мы с легким сердцем свежий воздух пили,
Среди трав звенящих на лугах России…
Только где она, Россия?..
1
Не нравился мне этот отрезок пути.
Дорога здесь скатывалась со скального массива вниз прямиком в зеленку и терялась в ней на добрый десяток километров. Мощный подлесок местами подходил вплотную, а листва деревьев кое-где создавала своеобразный зеленый свод. Даже странно, что само покрытие нигде не было пробито вездесущими растениями. Но тут уж местные умели строить. Не знаю, какой химией они в свое время пропитали то, что заменяет здесь асфальт, хотя какой асфальт выдержал бы прохождение тяжелой гусеничной техники, тут требуется нечто попрочнее бетона, но нигде не было видно ни следа травинки или цветка. Разве что валялись опавшие листья и ветки, напасть, с которой можно справиться одним-единственным средством — уборкой.
Дорогой не пользовались очень давно, может, несколько десятков лет, и тем не менее, она отнюдь не производила впечатление заброшенной. Технологии, мать их! Даже недавний марш полка со всей положенной по штату, а сверх того — еще и приданной техникой, не оставил никаких следов.
Посмотрел бы я на какую-нибудь магистраль, нашу ли, европейскую, после прохода по ней танков! Такое было возможно только в одной южной стране, лежащей по пути сюда.
Впрочем, нам от этого было не легче. Броня в зеленом царстве ничем помочь не могла, а в такой зеленке, как эта, можно сжечь не одну, а десяток колонн, и попробуй их защитить от огня в упор!
Как тут не помянуть добрым словом некогда проклинаемые афганские горы!
Сигарета подходила к концу, а с нею — время, отведенное на решение. Стой столбом или нет, однако все равно придется спускаться, и уж лучше сделать это побыстрее. Скоро вечер, а темнота обрушивается здесь едва не мгновенно. Хотя часа четыре у нас еще было.
Не нравился мне этот отрезок пути. Еще с первого раза, но тогда мы проходили всем полком, а сейчас позади меня была колонна наливников. Не наших, армейских, выделенных специально, чтобы подбросить нам вожделенную горючку.
Горят же они при случае…
Сигарета обожгла пальцы, и я отбросил ее останки прочь.
— Спешиваемся. Колокольцев, берешь одно отделение и обеспечиваешь проводку слева. Бандаев — справа. Расстояние от дороги — не менее двухсот метров. Двигаться, не теряя визуальный контакт между людьми.
Рота, как всегда, не дотягивала до полного штата. Мелькнула мысль: дать моим лейтенантам хотя бы еще по отделению, очень уж маловато людей для серьезного прочесывания зарослей, однако колонна, учитывая необходимые дистанции, растянется среди зеленки на пару километров, и чем ее защищать, если случится худшее?
Командир наливников, капитан Ковалько, был тут же и с некоторым изумлением взирал на зеленку. Похоже, он не в курсе сущности Врат и понятия не имеет, где именно находится.
— Не представлял, что тут может быть что-то подобное, — признался он.
Тут — может, там — нет.
Но гээсэмщик был профессионалом и, удивившись на мгновение, дальше думал исключительно в деловом русле. Гореть-то кому!
— Птичкин, идешь замыкающим, — повернулся я к замполиту.
Вся политическая братия не вызывала особого доверия, но Сашка был малым боевым, и уж с таким нехитрым делом обязан был справиться.
— Мехмедов — головной, — после некоторого колебания добавил я. Командование выделило мне три танка, хотя какая от них польза в зеленке, я понять не мог.
Просто отправив двоих взводных с боковыми дозорами, я оставался при одном офицере, правда, самом опытном, успевшем получить третью звездочку на погон, только Лобанов, в просторечии — Лоб, был нужен мне самому.
