ЛАЭЛИ
Итак, я проиграла бой. То есть спор. Хотя, если рассмотреть это дел со всех точек зрения, сторон света, моральных положений и сутр Корана, то спор этот весьма спорный… В конце концов, узла ведь не было! Но он был.
Чёрт бы побрал диалектику вместе со всеми её диалектами.
Дар проводил меня до башни курса, остановился перед входом.
— Не бойся, я сотру защитные знаки против нечисти.
— То же мне, чисть, — поморщился парень. — Я отправлюсь домой.
— Но ведь… Сессия через три дня.
— В Митерехе я не буду лицезреть твою физиономию — восстановлю душевное спокойствие.
— Какое-какое спокойствие? — невинно поинтересовалась я.
Ладно, строй из себя суслика, грызи гранит науки.
Большинство однокурсников вернулись в универ — как же, завтра ведь Зимний бал — сладкая конфетка перед большим и горьким хреном… то бишь сессией. Кенррету, конечно, не до конфет, бережёт свой кариес. Обидно всё-таки.
— Лаэли-и! — на меня повесилась Сессен.
— Ыть, — сказала я, лёжа на полу под тушкой демоницы.
— Что? — она привстала.
— Ты не мотылёк, говорю.
— Э… с тобой всё в порядке? — девушка опёрлась подбородком на кулак, поставив локоть мне где-то в районе ключиц. Я с тревогой услышала какой-то подозрительный звук.
— Хрусть, — пожаловались рёбра.
— Ой, ты же человек, — опомнилась подруга, поднимая меня с пола и нежно встряхивая. — Ты как?
— Как блинчик с мясом…
— Это ещё ничего. Вот если бы без мяса, то есть совсем без начинки — то есть если бы вся начинка вытекла…
Пока она продолжала путаться в кулинарно-анатомических подробностях, я развернула несколько мягких ирисок и левитировала их в рот демонице.
— Кушай, дорогая. Нет-нет, не надо благодарностей!..
Вечером мои соседки по комнате некоторое время воевали за место под солнцем лампы — перед зеркалом — потом тёмная эльфийка ретировалась, сквозь зубы желая нашей инферналке получить в мужья Вика. Сессен с довольным видом принялась одёргивать складки на своём макси-поясе — простите, мини-платье, пожёвывая ириски, когда ей вдруг пришло в голову наконец-то взглянуть на меня.
Всё время дружеского поединка я провела, комфортно устроившись под защитным куполом, с книжкой и годовым запасом яблок.
— Лулу, а почему ты не собираешься?
— Я не пойду.
— Что-о?! Да как ты смеешь? Меня ведь Эрик пригласил!
— А я тут при чём? — я улыбалась во все клыки: да, демоница наконец-то завербовала нового поклонника. Интересно, как скоро ей наскучит бревноподобный человек-тень?
— Ты должна ЭТО видеть
— Я Эрика каждый день вижу.
Она бухнулась рядом со мной на кровать, которая прогнулась и слегка заскрипела. Надеюсь, там нет Эммы или ещё кого-нибудь… Или — надеюсь, что есть?
— А Аспид?
— Скажу, что голова болит, или что надо чёрную метку для Зелинды делать или… впервой что ли отмазки придумывать.
— Лаэли! — взмолилась подруга. — Ну пойдём, пожалуйста!
— Сессен, — я строго воззрилась на неё, отложив "Повадки василиска", — не веди себя как… как я.
Она с силой закусила губу, уставившись в одну точку, начала нервно дёргать ногой, обутой в туфельку размера на два меньше. И тогда до жирафа дошло….
— Ты боишься…
Она молчала.
— Сессен, да ты ведь влюбилась!
Она ещё яростнее дрыгнула ногой — и туфля, описав крутой вираж и выполнив мёртвую петлю, приземлилась в террариум, где я уже месяц пестовала яйцо, снесённое петухом(1).
— Крак, — сказало яйцо.
— Цензура! — сказал я. — Пойду, только не шевелись, пожалуйста, я ещё жить хочу.
Туча мглой онъа кроет, вихри снежные крутя — то, как вихрь, он вдруг завоет, то заплачет, как… крокодил. Ворчание Аспида портило и без того нешоколодное настроение. Видите ли, и лицо у меня бледное, и зубы чёрные! Сколько не объясняй, что это — обычный ритуал охагуро (2), и что танцевать я не могу (кимоно мешает), и парик не сниму (ибо рыжие волосы — неприлично), и разговаривать тоже не могу (не помню, что уж там за объяснение придумала), всё равно недоволен!
В общем, я славно повеселилась, посвящая опостылевшего кавалера в таинства красот средневековой Японии. Сессен по-партизански скрывалась в углу с Эриком, Инелен радостно прятала укусы на шее с помощью глубочайшего декольте — отвлекающий манёвр, надо полагать… С потолка медленно падали звёзды — и это был единственный приятный момент.
Прекрати ныть! — прикрикнула я. — Отрави Аспида и наслаждайся жизнью…
К нам подплыл Януш. Он некоторое время с сомнением рассматривал мою оштукатуренную мордочку, потом осторожно поинтересовался, не в родстве я с египетскими мумиями. Пока Апсид раздумывал, стоит ли вступаться за мою поруганную честь, мы с Янушем успели уединиться за колонной из искрящейся плазмы — якобы разобраться с моим генетическим древом.
— Рада тебя видеть, зубастик! То есть ДЕЙСТВИТЕЛЬНО рада.
