Павел Фаенко
ВРАТА ВСЕЛЕННОЙ
Пронзительный вой сирены, прозвучавший в тишине главного корабельного отсека, не предвещал ничего хорошего.
Космический крейсер "Северное сияние" покинул ноль-пространство и вынырнул в реальный мир Вселенной. Размытые искорки звезд, окружавшие его могучий корпус, вспыхнули и засияли с первозданной красотой.
Электроника корабля ожила, посылая по оптическим кабелям разноцветные сигналы к пробуждению. Дверцы пяти кабин для анабиоза медленно приоткрылись, и душераздирающий рев сирены ворвался внутрь, "лаская" слух и расползаясь бесчисленными мурашками по еще не отогревшимся телам экипажа
Капитан Джон Гаррисон наморщил лоб и, выпрыгнув из кабины, покачнулся на онемевших от холода ногах. Остальные астронавты отдыхали в своих креслах, предоставив ему полную свободу действий.
"Проклятый морозильник! - подумал со злостью Джон, массируя пальцами поясницу. - После его ледяных объятий чувствуешь себя, словно размороженная индейка на Рождество"
За тридцать лет полетов в космосе Гаррисон так и не сумел привыкнуть к его холодному "комфорту". И каждый раз эта идиотская мысль, словно муха, назойливо лезла в его голову.
По Корабельному Уставу астронавтам полагалось после пробуждения отдыхать в своих кабинах не менее двадцати минут, находясь под наблюдением чуткой электроники. Это было необходимо для снятия неприятных симптомов длительного сна и восстановления нормальной работы проснувшегося организма. Но, как всегда, Устав не учитывал какой-нибудь мелочи, как, например, эта чрезвычайная ситуация...
Схватившись рукой за поручень у стены, Гаррисон протопал босыми ногами до панели управления и включил связь с главным корабельным компьютером. Душераздирающий вой сирены смолк, и перед ним возникла голограмма "Веселого Роджера".
Когда-то этим именем называли черный пиратский флаг с черепом и двумя скрещенными костями, который предрекал неминуемою гибель богатым торговым судам.
Прошли века. Канули в прошлое пиратские набеги на море и в космосе, но "Веселый Роджер" продолжал жить. Теперь эту остроумную кличку присвоили голографическому изображению жизнерадостного парня из старинных ковбойских боевиков, который появлялся перед экипажем "Северного сияния" при каждом сеансе с главным корабельным компьютером
По замыслам конструкторов, общение с конкретной личностью вместо бездушной машины должно было способствовать лучшему взаимопониманию компьютера и остальных членов экипажа. Нельзя сказать, чтобы это им не удалось: "Веселый Роджер" был постоянным объектом анекдотов и сплетен. Его жизнерадостная физиономия не давала скисать во время длительных межзвездных перелетов, а ее постоянное выражение "Все о'кей'" вселяло глубокую уверенность, что это действительно так.
Никто из членов экипажа уже не помнил, кто первым назвал голограмму именем легендарного черного флага, но оттенок юмора в этом, несомненно, присутствовал: "Веселый Роджер" был порядочным занудой, и от него, как и от пиратов, не было никакого спасения ..
Первое, что бросилось Гаррисону в глаза, - озабоченное выражение на лице голограммы. За долгие годы совместных полетов он видел его впервые, что явно указывало на неординарность произошедшего события. Улыбающаяся физиономия компьютера не была обычной маской и должна была отражать реальное положение вещей.
"В лучшем случае у нас вышли из строя двигатели и мы теперь не сможем лететь дальше!" - заподозрил Джон.
И он тяжело вздохнул, припомнив упреки жены перед этим последним для него рейсом.
Офицер космического флота Джон Гаррисон был пятидесятилетним мужчиной довольно крепкого телосложения. Несмотря на свой почтенный для астронавтов возраст и совершенно седую голову, он все еще был в хорошей форме и немного нашлось бы смельчаков, желающих помериться с ним силой. Он уже отлетал свое и должен был уйти на пенсию, но фирма уговорила его сделать еще один рейс.
Последние двадцать лет он прослужил капитаном на грузовом корабле "Северное сияние", уже отработавшем положенный ресурс и подлежащем списанию. В лексиконе астронавтов подобные звездолеты называли "космическими гробами" и летать на них отказывались практически все, кто ценил собственную жизнь дороже толщины кошелька.
Но бизнес есть бизнес и любая коммерческая фирма тянула до последнего, откладывая нежелательный процесс утилизации дорогостоящего крейсера и выгадывая на этом лишние миллионы долларов. Все тщательно просчитав, фирма пришла к выводу, что гораздо выгоднее добавить лишние пять процентов к пенсии Гаррисона, чем тратиться на повышенную зарплату и страховку для нового капитана.
Переговоры длились недолго - эта сумма была для Джона целым состоянием, и он с радостью согласился. За двадцать лет полетов он уже успел привязаться к своему кораблю, как к близкому другу, и знал, что тот его не подведет.
Подписав с фирмой новый контракт, Гаррисон решил, что заключил самую выгодную в своей жизни сделку. Всю обратную дорогу домой он вел машину в приподнятом настроении, насвистывая веселую мелодию и представляя, как обрадуется Бонни такой удаче. Однообразное серое шоссе, мелькавшее перед капотом автомобиля, уже не казалось ему таким безрадостным и унылым, а деревья на обочине махали своими ярко-зелеными кронами, поздравляя с внезапным богатством.
