— Дело, конечно, ваше Мария Алексеевна, — уклончиво сказал Забалуев, входя в дом Корфов. — Можете ничего на меня не переписывать, но Лиза совершенно не имеет опыта в управлении поместьем.
— Когда я осталась одна, без мужа, у меня тоже никакого опыта не было. И ничего — справилась, — отвечала ему Долгорукая, между делом осматривая обшивку кресел и диванов в гостиной.
— У вас характер другой. А Лиза слишком впечатлительна. Вдруг ей крестьян жалко станет, она возьмет и всех их на свободу отпустит?
— А вы не позволяйте жене глупостей делать!
— Лизе-то я муж, а не хозяин.
— Так будьте хозяином, — Долгорукая взяла со столика графинчик с рифленым стеклом, глянула на просвет — красиво.
— А как я могу быть хозяином в доме, который мне не принадлежит? Здесь бы ремонт надо сделать да мебель обновить…
— Кстати, о ремонте, — перебила его Долгорукая и достала из дамского кошеля какие-то тряпички. — Я сама кое-что выбрала. Вот образчики обивки. Не желаете взглянуть?
— Конечно, с превеликим удовольствием. — Забалуев приблизился к ней и потянул носом воздух, воздав должное изысканному аромату дорогих духов.
— Вы извините меня, Андрей Платонович, — кокетливо поморщилась Долгорукая, — за то, что я уж решила имение оставить за собой. Для чего нам сейчас лишние хлопоты, бумаги? Вы только посмотрите, какая топкая работа, ручная вышивка — золото да серебро.
— Тончайшая работа, — кивнул Забалуев, почти склоняясь к ее плечам. — Разве в России так умеют делать? И, верно, дорого обошлось?
— Не дешево, — похвалилась Долгорукая, с любопытством оценивая траекторию перемещения забалуевского взгляда по ее телу. — В Бельгии заказывали. А вот это — китайский шелк.
— Прекрасный вкус… Великолепная фактура… — Забалуев уже терся подбородком о ее шею.
— А вы еще не видели туалетных принадлежностей, — растаяла от прикосновений Долгорукая. — Все из серебра.
— Все чудесно, вы чудесная, — зашептал Забалуев, оттесняя княгиню к дивану.
— Что-то у меня голова закружилась, — Долгорукая ловко выскочила из-под его руки. — Может, пройдем дальше по дому и посмотрим, что еще и где мы можем изменить?
— Идемте, идемте, божественная Мария Алексеевна, — Забалуев закатил глаза и выразил на своем лице полную покорность и обожание.
Из гостиной они прошли в библиотеку, откуда двери вели в спальню барона и его кабинет.
— Может быть, сюда, — Забалуев указал на дверь в спальню.
— Пожалуй, — согласилась Долгорукая, проходя вперед, — я как раз думала переменить там покрывала.
— У вас, часом, и на этот случай не имеется ли заготовок? — похотливо спросил Забалуев, прижимая к себе кошель Долгорукой вместе с руками его хозяйки. — А то еще можно и перину проверить — не затерлась ли, не свалялся ли пух.
— Отчего не проверить? — задыхаясь от волнения, шептала Долгорукая. — Можно и перину проверить. Хороша ли.
— Хороша, — процедил сквозь зубы Забалуев, роняя княгиню на постель. — Однозначно говорю вам — хороша.
— Маменька! — вдруг раздался совсем рядом голос Лизы.
— Я сама с горничными поговорю, — намеренно громко сказала Долгорукая, отталкивая Забалуева и бросаясь к двери. Но было поздно — Лиза стояла на пороге спальни.
— Маменька? Андрей Платонович?
— Мы.., мы проверяли, все ли готово к брачной ночи, — быстро нашелся Забалуев. С благодарностью во взоре Долгорукая посмотрела на него.
— Брачная ночь — здесь? Там, где умирал Иван Иванович? Даже и не мечтайте.
— Лизонька, нельзя же быть такой суеверной, — приторно улыбнулась Долгорукая.
— Люди постоянно то рождаются, то умирают, — равнодушно пожал плечами Забалуев. — Если из-за каждой смерти живым свои радости отменять, не будет ни живых, ни мертвых.
— Ах, вот вы где! — наконец-то нашла их Соня. — Я ходила по дому, здесь все такое знакомое, как будто мы всегда жили здесь.
— Не говори глупостей, Соня, здесь нам все чужое, и мне придется немало потрудиться над тем, чтобы я и мы все почувствовали себя в этом сарае, как дома. А сейчас, — Долгорукая решительно взяла Соню за руку и стала выпроваживать из спальни, — пойдем отсюда, оставим молодых наедине.
— Но я хотела… — заартачилась Соня.
— Все, довольно разговоров. У твоей сестры сейчас совсем другие заботы.
Когда мать с сестрою ушли, Лиза встала по другую сторону кровати, давая понять, что расстояние между ней и Забалуевым не сократилось.
— Вы как будто не ласковы ко мне, Лизавета Петровна, — Забалуев обиженно прикусил губу.
— Прежде ласки мои вам ни к чему были, вы все больше о приданом заботились.
— Я передумал. Вот увидел вас сегодня в церкви — такая вы были красивая, аж дух зашелся. Вот как повезло мне с женушкой, — плотоядно облизнулся Забалуев.
— Вон отсюда, — с холодной решимостью велела ему Лиза.
— Да вы никак запамятовали, Лизавета Петровна, я муж ваш, а вы мне супружница, — Забалуев сделал попытку приблизиться. Лиза бросилась к двери и распахнула ее.
— Не смейте и надеяться. Если это моя спальня, то вам здесь не бывать. Никогда!
— И где же, по-вашему, должно быть место вашего мужа?
— Вы не на мне, вы на имении женились. Вот и выбирайте — хоть конюшню, хоть диван в гостиной.
— А если я здесь остаться хочу?
