* * *
— Одна… Нет, полторы маленькие черточки… Это тот, что на крыше… — Юленька старательно хмурилась, напрягая и так слабенькие глазки, пытаясь при этом рассмотреть цели в армейский БПЦ 8х30.
— Принял… Так, пятьсот на полторы… Триста с копейками, — лишь коротко ответил я, сместив целик с единицы на тройку. Таблиц превышения для старенькой машинки Дегтярева я не знал, а потому приходилось работать наверняка, доверяясь зрению своей женушки. — Дорогая, там есть ещё кто?
— Только стоящий на крыше, — тихо ответила она, вглядываясь в небольшое двухэтажное здание. — Огонь в тех окнах, что ты показывал, ещё горит.
— Вот и хорошо, тогда корректируй, — я поудобнее улёгся, вжавшись массой в приклад старенького ДПМа. Родные прицельные у пулемета были так себе и потому фигуру сидящего наблюдателя я практически полностью перекрывал мушкой. По крайней мере мне так казалось. К тому же не совсем верные поправки на дальность. Целиться приходилось примерно в область живота, чтобы пули из-за превышения если и ушли, то выше, в грудь. Опять же, точных таблиц я не знал, а рисковать не хотелось, патронов и так с гулькин хрен.
Довольно грубый и непривычный ход спуска и вот пулемет дёрнуло от короткой очереди. Нет, не привыкнуть мне пока к этому зверю. Сорвал я последний, как пить дать, сорвал. Ну, дай Боже, чтобы первые два попали.
— Свалил… — тихо отрапортовала уже наученная горьким опытом Юля. Я ей ещё в прошлый раз мозг вынес по поводу лишних разговоров во время «работы». — Ой, там в окне один, сюда целится.
— Конкретней! — рыкнул я, распаляясь от тихого гула в ушах. У меня-то даже беруш нет, а единственные активные «уши» отдал жене, поскольку она в принципе не привыкла к громким шумам, а тем более к стрельбе.
— Вот где огонь был, только правее! — рефлекторно вжалась бедняжка, не желая лишний раз злить своего мужа. Не первый год вместе, знает уже как со мною жить.
— Следи, — коротко бросив, прицелился примерно на уровень комнаты. Здание не капитальное, так что винтовочная семёра, а уж тем боле БЗшка тридцать вторая, должна шить, если уж не с первого, так со второго попадания.
Вновь короткая очередь, отсечка, всё как положено и как учили. Контроль расхода боеприпасов, чтоб его. Три гильзы скатились по песчаному скату овражка, куда-то к ногам, надо будет не забыть, собрать их.
— Кажись задел, — с сомнением пролепетала женушка. — А ты точно уверен, что их всего двое там?
— Мужиков двое, еще одна баба и два ребенка лет десяти, — хмыкнул я, продолжая держать здание на прицеле. Стоит отдать должное, Юлька моя, тоже не перестала изучать его в бинокль. — Выход на нашу сторону, а первый этаж решетками забран, с той стороны ходу нет, болото, так что ждем пока они там раздуплятся. Либо снова тот хер покажется, либо он окончательно дотечет… А там можно будет идти и смотреть улов.
— Жестоко, — недовольно поморщилась Юленька, однако тут же опомнилась. — Все, оттаскивают его от окна, голова с волосами промелькнула, да и кричат что-то…
— Хорошо тебе, с ушами, слышишь все, — только и смог усмехнуться я, вытягивая пулемёт из выкопанной под него стрелковой ячейки. — Ладно, пойдем смотреть, что к чему у этих раздражителей хреновых…
— Вон там! Облако красное, — с угасающей надеждой Юлия Игоревна, являющаяся уже пятый год моей супругой, указывала куда-то в сторону горизонта. Темнота опустилась уже часа полтора назад и все это время мы с нею как два идиота стояли на продуваемом пляже, рассматривая темное небо.
— Где? — устало спросил я, пытаясь рассмотреть то, что заметила женушка. — Нет там ничего, дорогая… И походу уже нифига не будет. Пойдем домой, холодно тут! Тебе-то хорошо, ты вон шарфом замоталась, а я даже бандану дома оставил.
— Сам виноват, — отмахнулась Юля, всё никак не унимаясь. — Твоя мать сказала, что сияние будет в девять.
— Уже девять тридцать, — перебил её, подсветив наручные часы фонариком. — Пошли давай, пока светило не сдохло окончательно. Через переезд идти, светя телефоном, прям не прельщает.
— Бу-бу-бу, — передразнила Юленька и недовольно хмыкнув, достала свой телефон. — Сейчас, только твоей маме напишу, что ничего не видно… Ой блин!
— Чего там? — тяжко вздохнув, я даже не стал поворачиваться в её сторону, изучая ночной лес, светя фонариком по сторонам. Вот уж чего, а паранойи у меня хоть отбавляй, порой так и мерещится неведомая херня за меж деревьев. Впрочем, это мои личные загоны, к которым моя жена уже привыкла.
— Да чего-чего, Ирина Александровна ошиблась, — печально ответила Юля. — Сияние не в ночь одиннадцатого, а в ночь на одиннадцатое. Оно вчера было.
— Ну и незачем тогда продуваться тут всеми ветрами, пойдём, — даже не пригласил, а скорее скомандовал, перетягивая ножны на правом бедре поудобнее.
Вообще, мы живем в довольно мирном и тихом поселке, население которого это по большей части военные с семьями, однако оставшаяся часть — это алкаши. Пьют местные много и круглосуточно. Что еще делать в населенном пункте на три тысячи душ, где кроме воинской части есть только несколько магазинчиков и школа с детским садиком. В последнем Юлия Игоревна и пристроилась, коррекционным педагогом. Классическая ситуация, муж военный, а жена на месте пристроится. У большинство моих сослуживцев, кто семьей успел обзавестись до армии, та же ситуация. Собственно, местные заведения на том и держатся. Молодые контрактники года на три себя в государственную паутинку затягиваю, а молодой жене делать-то нечего, либо в магазин продавщицей, либо вот так, педагогом, если образование позволяет.
