Изображение на экране настольного телеселектора собралось в яркую точку, она сделала стремительный зигзаг и исчезла, и Гелий Биотопович, директор завода «Бытовые автоматы», остался в кабинете один.
Междугороднее телесовещание работников Службы быта закончилось. На совещании обсуждались вопросы, выдвинутые женским журналом «Пушинка», – популярный еженедельник при Институте Бытовой Эстетики имел тираж пятьдесят миллионов экземпляров, издавался на пяти языках и был непререкаемым авторитетом во всем, что касалось моды, косметики и подобных специфических проблем.
Сам Гелий Биотопович «Пушинку» не читал, У него уже были внуки, женские проблемы лично для него перестали быть проблемами, а к вопросам моды он относился терпимо – как бы ни одевались, лишь бы одевались!
На совещании присутствовал по обязанности, считая, что все эти вопросы моды к его заводу не могут иметь отношения.
И вот – ошибся!
Выключив телеселектор. Гелий Биотопович долго смотрел на потухший экран, собираясь с мыслями. Потом включил кабинет главинжа, но того не оказалось на месте. Тогда он переключился на секретаря, и на экране появилось хорошенькое личико Эврики Мезоновой.
– Ау? – сказала Эврика.
Гелий Биотопович снисходительно относился к легкой фамильярности своей секретарши – вся она такая, нынешняя молодежь – поиски новой формы отношений, ну их к богу…
Бесшумная автодверь на воздушной подушке пропустила Эврику в кабинет.
Гелий Биотопович поверх стола внимательно оглядел свою секретаршу с головы до ног. Конечно, она-то читала «Пушинку» и была одета с учетом требований моды, хотя до сего дня он не обращал на это внимания. Серебристый свитер из мягкого бихлоролона, кокетливо выглядывает отложной воротничок дизетриплоновой блузки. Юбочка в крупную складку из немнущегося светло-серого сантилена, чулки из узорчатого декаретилена, туфли из обеспыленного ластика на мягкой подошве из поляризированиого нескользящего пенолита…
Все это была знакомая ему добротная синтетика. Практичная, неизносимая и стоящая самую малость.
– И чего еще им нужно? – подумал он вслух.
Эврика приподняла бровки:
– Вы что-то сказали?
– Ничего! – буркнул Гелий Биотопович. – Ничего я не сказал. Ты, вот что… Разыщи-ка, срочно, главинжа. И Родия Семенова из КОБЮРО. Пришли их ко мне.
– Будет сделано, Гелий Биотопович!
Декаретнленовые ножки скрылись за бесшумными дверями. Гелий Биотопович проводил их глазами и недовольно насупился.
А все началось с пустяков.
Известная обозревательница женских мод Дина Мегасферова опубликовала в «Пушинке» очерк: «Как и во что одевались наши прабабушки».
Сотрудники Центрального Дома Мод всегда отличались оперативностью, они тут же раздобыли – ставшие уже музейными редкостями – старинные ткани с забавными названиями: «ситец», «сатин», «полотно» и выставили в Салоне несколько моделей платья из материалов, которые из ныне живущих женщин почти никто не носил.
Популярная певица – исполнительница молодежных песен – Рика Полифонова выступила на очередном теле-концерте. Одетая в длинное – до колен – платье старинного покроя из старинной ткани, где по ярко-синему фону были разбросаны причудливые цветы, она спела песенку о древнем растении с пушистым названием «хлопок», как он вырос под ласковым солнцем Узбекистана и потом из него сделали девичье платье – «сарафан».
Актриса была молодая и обаятельная, а в «сарафане» она показалась всем еще более милой и обаятельной. И всем женщинам тут же захотелось походить на Рику Полифонову. Все женщины вдруг почувствовали, что им надоели эти бихлоролоны, дизетриплоны и вся прочая неизносимая синтетика, которую не нужно было ни беречь, ни хранить. Всем захотелось – хотя бы изредка, по вечерам – надевать платье, у которого было такое романтическое прошлое.
Редакцию «Пушинки» засыпали ворохами бобинок фонопочты с вопросами, требованиями, предложениями. Телеселекторы редакции вели беседы с читательницами, не выключаясь ни на минутку. Обработкой корреспонденции занимались электронноанализирующие машины.
Наконец и в Институт бытовой эстетики поступил запрос.
Директор выступил с ответом по Центральному телевидению.
– Читательницы «Пушинки» предлагают нам нелегкую задачу: восстановить производство старинных тканей. Хлопок и лен мы не сеем уже давным-давно, наладить забытую текстильную промышленность, понятно, весьма хлопотно. Электронные машины с позиций рациональной экономики дали весьма отрицательную оценку этому, чисто женскому вопросу. Но, дорогие товарищи мужчины, давайте отнесемся к запросу наших милых спутниц со вниманием и полной серьезностью… – здесь директор улыбнулся. – Мы с вами не электронно-счетные машины…
Речь директора понравилась. И не только женщинам.
Вскоре несколько тысяч гектаров было отведено под посевы льна и хлопчатника. Пять заводов срочно переоборудовались для переработки текстильного волокна. Восстанавливались старинные прядильные машины, ткацкие станки, машины по обработке тканей и накатке цветного рисунка. В старых справочниках разыскивались забытые рецепты красок и составов.
Но это было еще не все.
Новую одежду нужно было беречь, периодически чистить, мыть и сушить. Строить специальные базы стирки и чистки оказалось нерациональным, и заводам предлагалось наладить выпуск портативных стиральных машин. Но после мытья и сушки одежду нужно было разгладить – освободить от складок и морщин…
