— Но, уверяю вас… — начал гид.
— На любой картине есть тень, — перебил его посетитель. — Несправедливость неотделима от человеческой природы. Никакое общество не может без нее обойтись.
— Особенные условия.
— Это уже само по себе порождает несправедливость. На других планетах проглотов нет.
— Да есть же!
— Их нельзя сравнивать. Вы могли видеть руно проглотов с Морфея IX. Это всего лишь простая шерсть. И только здесь, на Новой Катанге…
— Особенные условия.
— Только здесь их руно такое же прочное, как железо… И мягкое на ощупь, как шелк.
Гид вздохнул. Действительно, ничто не могло сравниться с шерстью проглотов с Новой Катанги.
— И процветает ваше общество за счет других миров Федерации, где выращивание проглотов невозможно.
— Это правда, — грустно признал гид.
— Если Новая Катанга согласится открыть Федерации секрет шерсти проглотов… метод выращивания, который вы применяете… я уверяю…
— Справа от вас вы можете видеть новый Национальный Аудиториум, — заметил гид. — Он знаменит на всю галактику классической гармонией своих пропорций…
— Уверяю, я бы имел гораздо меньше склонности ставить под сомнение ваши претензии на утопию.
— Сечение каждой стены стеклянного корпуса составляет 2/3. Изваяние, возвышающееся в центре фонтана, выполнено, за неслыханную сумму, известным земным скульптором Берндтом Торвальдом… принявшим после этого наше гражданство. Это аллегорическое изображение мира, благоденствия и свободы.
— …! — пробормотал посетитель.
— Как вы и намекали, наверное, Утопии необходимо сохранять некоторую обособленность. Мы располагаем всеми преимуществами, какие только можно пожелать… Вы уже говорили, как называется ваш мир?
— Аридия VI.
— Ах, да. Все же наш главный козырь не монополия на шерсть проглотов, а совершенство общественных институтов. Здесь нет преступлений, а также войн, политики или голода, и болезни практически неизвестны. Утопяне не испытывают алчности, зависти, злобы, лени и не терзаются плотскими страстями.
— Ну-ну. Каждый вечер перед дверью моей комнаты собирается толпа. Согласен, это скорее приятно, но может показаться неожиданным на родине Совершенства.
* * *
Гид попытался скрыть улыбку.
— Это потому, что вы иностранец. Некоторое романтическое очарование сопутствует вашему особому статусу. Нечто вроде ауры. Но в целом наш народ имеет очень умеренные аппетиты. Пуританство ему тоже не свойственно. Я полагаю, пребывание здесь вам доставило удовольствие?
— О, конечно!
— Наша кухня?
— Превосходна. Я, кажется, поправился килограммов на пятнадцать.
Гид бросил оценивающий взгляд на фигуру посетителя, затем, по-видимому, удовлетворенный, кивнул головой.
— Привыкнув к изобилию, начинаешь находить свою прелесть в умеренности. Но я здесь не для того, чтобы читать нравоучения. Как вам наш климат?
— Морской бриз как раз то, что нужно. Ваши техники просто гении.
— А наши школы, больницы, дороги, общественные строения?
— В данных областях вы недостижимый эталон для всей галактики. Должен добавить, что и частные резиденции, в которых мне довелось побывать, являют собой пример сдержанного расточительства.
— Вам были показаны первые попавшиеся.
— Я хорошо знал, еще до прибытия, что ваши деятели искусств, ваши ученые…
— Практически все жители, — вставил гид.
— …не имеют себе равных.
— И тем не менее, вы отказываете этому миру в праве называться Утопией?
— Утопия? Не может быть! — вскричал посетитель. — В яблоке всегда есть червяк. Я пока еще его не нашел, но знаю, что он точно имеется. Несправедливость присуща человеческой натуре.
— Какая жалость! А я надеялся, что вы согласитесь стать полноправным гражданином.
— Гра…?
Посетитель икнул от неожиданности и позволил своим ста двадцати пяти килограммам медленно опустится на парковую скамейку.
— Да. Но, учитывая…
— Дайте мне эти бумаги.
— А как же с вашим качеством представителя Федерации?
— Я отказываюсь от своего статуса и отрекаюсь от прежнего гражданства. Где нужно расписаться?
— Здесь. И тут. И там. Очень хорошо.
Человек втиснул документы в маленький кожаный портфель.
— Мне кажется, что с такой иммиграционной политикой Новая Катанга вскоре столкнется с перенаселенностью.
— Наоборот. Любая закрытость неоправданна и, в конечном счете, вредна. Всякое общество нуждается в свежей крови. К тому же, численность нашего населения, несмотря ни на что, остается постоянной.
— Ну что ж, у меня есть желание отпраздновать мою натурализацию.
— Мы можем пойти на утреннее представление в Национальном Аудиториуме. Как и все остальное в Утопии, вход бесплатный. Это зрелище для любителей сильных ощущений, оно немного напоминает цирковые игры Древнего Рима.
Новоиспеченный гражданин приподнял бровь.
— В Утопии?
— Нам нужно освобождаться от легкой тяги к агрессивности.
Они взошли по мраморным ступеням Большого Цирка.
— Не подождете меня немного в ложе? Нужно согласовать еще кое-какие дела.
* * *
Посетитель проник в ложу через монументальные двери, украшенные тяжелыми инкрустациями из золота. Со своего места он имел прекрасный вид на площадку. Все утопяне, сидевшие на скамьях сверху и напротив, внезапно прервали свои разговоры и, одновременно повернувшись, уставились на него. Новый гражданин узнал многих женщин, с которыми недавно познакомился, и помахал им рукой. Они поприветствовали в ответ, а одна из них сняла свой шарфик из чистой тонкой шерсти проглота и бросила в его направлении. Шарфик, подхваченный теплым воздухом Аудиториума, взлетел и, грациозно порхая, спланировал на арену. Кое-где на скамейках раздались разрозненные аплодисменты.
