Бунт одной хорошей девочки
– Наденька, у тебя новые и дорогие колготочки! Мы их добывали с папой с большим трудом! Прекрати елозить, сиди смирно, а то порвёшь! – громким шёпотом назидала девочку бабушка перед детским утренником в садике.
– Бабушка, они очень чешутся! Я не могу смирно сидеть! – жалобно ответила Наденька.
– Через «не могу»! В стране дефицит, а у тебя заграничные колготки, девочка моя! – парировала бабушка.
Девочка вся сжалась и сдалась. Утренник прошёл под знаком мученического ожидания его конца. Надя делала всё через силу, натянуто улыбалась и отставала от общих движений. После она кинулась немедленно снимать злополучные колготки. Все радовались, рассматривали весенние поделки и собирались пить чай. Только Надя ничего этого не видела. Она боролась со своей бабушкой за право снять с себя то, что ей так досаждало. Бабушка настаивала, что нужно выдержать до конца. И вообще, снять можно и дома, зачем тут демонстрировать всем свои худые коленки или растянутые рейтузы!? Надя, едва дотерпевшая до конца выступления, ощутила такое отчаяние, что не выдержала и расплакалась.
– Надя, хорошие девочки терпят, когда надо, и не плачут при всех! – строго заметила бабушка и потащила её в раздевалку.
Свет померк в глазах девочки. Как же быть хорошей девочкой, которую все любят и одобряют, и при этом не умереть в этих противных чешучих колготках!? Противоречие захватило её целиком, и плач перешел в неуправляемую истерику.
Вечером бабушка в очередной раз отчитывала родителей за то, что они совсем неправильно воспитывают свою дочь. В бабушкиных описаниях Надя оказывалась плохой, капризной девчонкой, с которой стыдно даже из дома выходить. И надо было срочно что-то с ней делать! Возможно, даже отвести ко врачу! Родители, уставшие после рабочего дня, тяжко вздыхали и соглашались с бабушкой, взявшей на себя бремя воспитания их ребенка. Надя, притаившаяся за полузакрытой дверью, воспринимала их поникшие плечи и усталое согласие как предательство. Она злилась на них, на бабушку, на себя и свою беззащитность, за то, что её нельзя любить такую, за то, что по-другому с ней никак. Она злилась и всё же ненавидела больше всех саму себя. Поэтому однажды, после очередного своего фиаско в глазах семьи она твёрдо решила быть хорошей девочкой, которую все любят. Удобной, послушной, тихой, не умеющей злиться и плакать. Надо сказать, Надя была способной и очень любила свою семью, поэтому весьма преуспела в этом. Правда, изредка случались выплески непонятно откуда взявшейся злости или же предательские слёзы прорывались-таки сквозь блокаду установленных ею же самой запретов. Но Надя упорно давила незваных гостей и загоняла их поглубже внутрь. Там они копились годами, спресованные под гнётом правил и страшной фразы «А то никто не будет тебя любить!»
Наденька выросла хорошей-хорошей девочкой. Умницей, отличницей, красавицей, аккуратной, ответственной и очень удобной. Если бы она продавалась в разделе многофункциональных удобных женщин, она была бы там хитом продаж. Она получила хорошее образование, с медалями и дипломами, конечно, работала в приличной фирме и неплохо зарабатывала. Наденька была вежлива, сдержанна и всегда производила прекрасное впечатление. Постоянно повышая квалификацию и получая новые сертификаты то за знание английского, то ещё за что-то, она приносила их родителям. Те безмерно гордились своей дочкой и довольные повторяли «Вон сколько в неё вложили, смотри какая молодец!» Надя расцветала и летела к новым рубежам, за новыми одобрениями и похвалами. Сама того не заметив, она оказалась в плену своих похвал и достижений. Не будет новой медали, не будет одобрения. А, значит, не будет любви… Как с конфетой: не съешь суп, не заслужишь конфету. Или ещё лучше: не получишь пятерку, конфеты тебе не видать. А чаще так: девочкам, которые получают двойки, конфеты вообще не положены. Надя жила этими убеждениями с детства, потому что её так воспитали и другого она не видела. Потому что она усвоила, что любовь надо заслуживать. Потому что была уверена – любовь полагается только хорошим девочкам. Потому что всех тогда так воспитывали. Или почти всех. Но как девочке вырасти без любви? Невозможно. Значит, надо быть хорошей.
Однажды Надя шла после работы по майской Москве и любовалась нежной, салатной зеленью вокруг. Она шла не торопясь, ведь назавтра был выходной. Её путь пролегал через парк, потому что в детстве воскресная прогулка с родителями в ближайшем парке была самым долгожданным событием недели. Ради неё Надя терпела всё. Она ждала, когда наступит воскресенье, и они неспеша позавтракают, подготовят что-то для обеда и отправятся гулять. Надя возьмёт маму и папу за руки и испытает неземное блаженство. Лишь пара случаев ненароком подпортили эти прекрасные воспоминания: Надино падение в лужу с последующим отчитыванием за то, куда она полезла и зачем, и случай, когда она отдала расстроенной девочке свою игрушку поиграть, но постеснялась забрать её обратно. Родители долго ей что-то объясняли, морщили брови, сердились. Но она не понимала, ведь прежде её учили делиться и быть доброй в ущерб себе. А теперь она снова была неправа. Зато дома бабушка, узнав о её поступке, напротив, похвалила внучку, и та успокоилась. Потому что похвала была Надиным воздухом. Так что недоразумение вскоре забылось, а воскресные прогулки с родителями остались всё тем же приятным призом в конце недели. Сейчас в парке было много семей с детьми: в пятницу накануне выходных никому не сиделось дома. Дети носились, кричали, радовались. Взрослые смеялись, грызли семечки, катались на велосипедах и непринужденно общались друг с другом. И вдруг посреди всей этой благодати раздался детский плач. Надя нервно оглянулась в поисках обиженного ребенка и увидела девочку лет шести, упавшую прямо в лужу в своей белоснежной с розовыми цветами курточке. Грязные разводы залили всю её одежду. Лицо и руки были как у трубочиста. И сама девочка, заплаканная и сморщенная, напоминала розовую расстроенную свинку. В Наде боролись отвращение и жалость к ребенку. Её бы в своё время за такое… Но к девочке подбежали мама с папой. Вместе они аккуратно подняли её, протёрли салфетками заплаканное грязное личико и ручки и… просто прижали её к себе. Грязную, непослушную, орущую, в испорченной праздничной одежде.