Павел Басинский[1]
«Русское поле» – Уфа
(Уфимская литературная критика. Сборник литературно-критических статей и очерков. Выпуск 1. Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ, 2003. Тир. 50 (пятьдесят) экз.)
А вот это уже «фактическое» (как говорил булгаковский профессор Преображенский) возрождение. Когда, будучи аспирантом, я занимался историей русской критики конца XIX-начала ХХ веков, то был поражен обилием критиков в Казани, Астрахани, Омске и так далее. Причем писали они не о своих соседях по улице, а о Чехове, Горьком, Мережковском. В советские годы провинциальная критика была сведена на нет. Провинциальный критик мог реализоваться как критик, только переехав (именно переехав) в столицу. Так было со всеми. Пример: Чупринин и Курицын. Что между ними общего? Оба приехали из провинции и как критики реализовались здесь. Только так быть и могло. Есть исключения – Валентин Курбатов в Пскове, Михаил Петров в Твери. Но чего им это стоило!
Сборник критики, выпущенный в Уфе, – это замечательно! Названия статей примерно такие: «Наш ответ “магическому реализму”».
Анна Кузнецова[2]
Ежедневное чтение
(Уфимская литературная критика. Выпуск 1: Сборник литературно-критических статей и очерков. Составитель Э.А. Байков. – Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ, 2003.)
Сборник посвящен критическому творчеству В. Ханова (9 работ): «Чем Горюхин руководствуется, когда в своих текстах поет осанну СУЩЕСТВОВАНИЮ и напрочь отвергает СУЩНОСТЬ? Неужели не замечает, что в итоге значительно обедняет и свое творчество, и духовный мир читающих (и осмысляющих) его тексты читателей?». Еще 9 авторов, представленных одной-двумя рецензиями, высказываются в основном о криминальном романе составителя сборника.
Виктор Ханов
«Улыбка фортуны или Прорыв самородков?»
Не оскудела еще земля башкирская на молодые таланты! Есть еще литературный порох в писательских пороховницах! Из тихой и размеренной творческой жизни уральской столицы рвутся голуби прозы и поэзии в столицу большую, самую главную. То один, то другой – засветятся в Первопрестольной или Северной Пальмире.
Опубликовались в московском сборнике «Нестоличная литература» (издательство «Новое Литературное Обозрение») Юрий Горюхин, Игорь Фролов, Айдар Хусаинов да Артур Кудашев (и Александр Банников – увы, посмертно!). Попал в финал престижной премии им. И.П. Белкина Юрий Горюхин. Стала победительницей конкурса «Молодые писатели России» Светлана Чураева.
Вот и еще один дебют, а точнее два. Но обо всем по порядку. В престижнейшем среди отечественных фантастов сборнике издательства «АСТ» (серия «Звездный лабиринт») «Фантастика 2002. Выпуск 3» был замечен наш Всеволод Глуховцев со своей повестью «Перевал Миллера». Разбирая творение земляка и коллеги, хочу отметить очень хороший слог – легкий, в меру цветистый, без ненужных излишеств и длиннот; прекрасно сохраненный, выдержанный темпоритм – сюжет развертывается именно с такой скоростью, которая больше всего подходит для остросюжетной новеллы. Внимание к «мелочам» предметного мира, равно как и прочие описательные моменты выдают в авторе состоявшегося мастера слова. Столь же поощрительно и умение интересно и правильно выстраивать диалоги. В одной из своих статей («Русский язык», № 2) В. Глуховцев писал, что, на его взгляд, украшают художественный текст три вещи – прямая речь персонажей, описания природы и наличие доброй порции юмора. Безусловно, автор четко следует своим предписаниям, ибо в его произведении с лихвой хватает и динамизма, и психологизма, и описательности, да и юмора тоже.
Но довольно о форме, перейдем к содержанию. Вещь эта – некий сплав фантастики, мистики и детектива. В гостиницу в заштатном городишке въезжают двое странных посетителей – серьезные, немногословные, с военной выправкой. Представляются исследователями атмосферного электричества, работающими по заданию военного ведомства. Интересует их определенное помещение, где они и поселяются. И тут начинаются непонятки. То молоко – свежее, только что купленное – скисло прямо в холодильнике буфета, то все зеркала в номере этажом ниже необычных постояльцев вдруг разом помутнели. Тут и швейцар по секрету рассказывает управляющему совсем уж жуткую историю о загадочном постояльце, появившемся пять лет назад в полночь, в страшную грозу. Постоялец, который оказался чернокнижником и к тому же скоропостижно помер в номере. В общем, интрига закручивается, закручивается и… Всё, конец фильма! Автор так ничего и не объясняет. Как же так? – негодует избалованный читатель, где же развязка, объяснение, раскрытие тайны?! А ее нет – точнее тайна присутствует, а разгадки нема. Что это: модный на Западе стилистический прием саспенс – обрыв, недосказанность? Или принципиальная позиция писателя Глуховцева – мол, думайте сами, гадайте сами?..
Поначалу чувствуешь себя обманутым: купил билет, а кина не будет. Потом, отложив книгу, задумываешься и понимаешь, что имеется в этом свой резон. Вся жизнь и есть тайна, загадка, Великая Энигма! Тем она и прекрасна. И стоит ли все разжевывать и подавать в таком виде, к тому же навязывая читателю свое авторское мнение? Во всяком случае, Глуховцеву присуща (и удается) недосказанность, некая ухмылка Сфинкса.
