— Это ведь прелюбопытнейшее дело, — сказал я, роняя свежий номер «Таймс» на пол. — Настолько, что я удивлен, почему эта семья до сих пор не воспользовалась вашими услугами.
Мой друг отошел от окна и опустился в любимое кресло.
— Как я полагаю, вы о преступлении в Фоулкс-Рэте? — отозвался он без энтузиазма. — Если так, то вас должно заинтересовать вот это. Принесли еще до завтрака.
Из кармана домашнего халата он достал желтого цвета листок и протянул мне.
Текст телеграммы, отправленной, судя по штампу из Форест-Роу в Суссексе, гласил:
«Занимаюсь делом Аддлтона. Прибуду к вам ровно 10.15. Винсент».
Подобрав с пола «Таймс», я еще раз просмотрел сообщение.
— Здесь нет упоминания о человеке по имени Винсент, — заметил я.
— Это не имеет ни малейшего значения, — бросил Холмс нетерпеливо. — Исходя из текста телеграммы, можно предположить, что это некий адвокат старой школы, работающий на семью Аддлтонов. Насколько я вижу, Уотсон, до назначенного времени у нас еще есть несколько минут. Не сочтите за труд освежить мою память и перечислить ключевые моменты из статьи в утренней газете, опустив все не имеющие отношения к делу наблюдения их репортера.
Затем, набив свою глиняную трубку грубым и очень крепким табаком из носка персидской туфли, Холмс откинулся в кресле и принялся созерцать потолок сквозь клубы едкого голубоватого дыма.
— Трагедия произошла в Фоулкс-Рэте, — начал я, — старинном суссекском особняке, расположенном рядом с Форест-Роу в Эшдаун-Форесте. Необычное название усадьбы связано с тем обстоятельством, что там находится древнее место захоронения…
— Придерживайтесь только фактов, Уотсон.
— Хозяином поместья был полковник Матиас Аддлтон, — продолжил я несколько обиженно. — Сквайр Аддлтон, как называли его соседи, выполнял функции местного мирового судьи и являлся крупнейшим в том районе землевладельцем. Непосредственно в Фоулкс-Рэте обитали сам сквайр, его племянник Перси Верзитон, дворецкий Морстед и четыре человека домашней прислуги. Кроме того, перечисляются прочие наемные работники — лесник, конюх и несколько егерей. Все они живут в отдельных коттеджах, стоящих вдоль границ имения. Прошлым вечером сквайр Аддлтон и его племянник отужинали вместе, как у них заведено, в восемь часов, после чего сквайр велел подать своего коня и отсутствовал примерно час. Вернувшись ближе к десяти часам, он вместе с племянником расположился за бокалом портвейна в зале. Мужчины, по всей видимости, поссорились, поскольку, по словам дворецкого, когда он принес портвейн, то заметил, что сквайр раскраснелся и ведет себя грубовато.
— А что же племянник? Верзитон, так, кажется, вы назвали его по фамилии.
— Тот же дворецкий утверждает, что лица Верзитона видеть не мог, поскольку тот отошел к окну и, хотя на улице было уже темно, простоял у него все то время, пока слуга находился в помещении. Однако, уже покинув зал, дворецкий мог слышать звуки разговора на повышенных тонах. Вскоре после полуночи всех в доме разбудил отчаянный крик, донесшийся, по всей видимости, оттуда же, и спустившись вниз, кто в чем был, они к своему ужасу обнаружили сквайра Аддлтона в луже крови с раскроенным черепом. Рядом с телом умиравшего стоял мистер Перси Верзитон в домашнем халате, сжимавший в руке испачканный кровью топор. Причем, Холмс, это был средневековый топор палача из коллекции старинного оружия, вывешенной над камином. Верзитон так остолбенел от страха, что едва сумел помочь приподнять жертве голову, чтобы хотя бы немного ослабить кровотечение. Когда же Морстед склонился над сквайром, тот с трудом приподнялся, опираясь на локти, и едва слышно прошептал: «Это был… Веризи… том! Это… был… Верзи…», после чего испустил дух на руках у дворецкого. Вызвали местную полицию. На основании имевшихся данных о ссоре между двумя мужчинами, свидетельств о том, что стоявшим над телом был застигнут именно племянник, и прямого обвинения из уст самого умиравшего, мистер Перси Верзитон был арестован по обвинению в убийстве Матиаса Аддлтона. В колонке самых последних новостей, кроме того, добавлено, что обвиняемый, который с самого начала заявил о своей невиновности, помещен сейчас в тюрьму города Льюиса. Таковы, Холмс, основные факты, которые вы попросили еще раз изложить.
Какое-то время мой друг курил в полном молчании.
— Верзитон сумел объяснить причину возникшей ссоры? — спросил он потом.
— Здесь утверждается, что в своих добровольных показаниях он информировал полицию о случившейся между ним и дядей размолвке, поводом к которой послужило желание последнего продать ферму Чадфорд, что Верзитон посчитал дальнейшим и лишенным целесообразности уменьшением размеров их владений.
— Дальнейшим?
— Судя по всему, сквайр Аддлтон за последние годы продал несколько земельных участков, — ответил я, бросая газету на диван. — Должен заметить, Холмс, что я могу припомнить лишь немного случаев, где личность преступника была бы столь очевидна с самого начала.
— Скверно, Уотсон, весьма скверно, — согласился мой друг. — В самом деле, если исходить из того, что все факты изложены точно, мне трудно понять, зачем этому мистеру Винсенту попусту тратить мое время. Впрочем, если не ошибаюсь, то как раз его шаги доносятся сейчас с нашей лестницы.