Глава 1
Не надо приходить на пепелище
Наташа
Он сидел на веранде загородного дома и с непроницаемым лицом слушал то, что выкрикивала женщина, вышагивавшая взад и вперед по жалобно скрипящим половицам:
— Ты чудовищный эгоист! Я вдвое моложе тебя! Отдала тебе юность, красоту, здоровье… И что получила взамен? Нищету, инвалидность и мужа-придурка, который считает пятьсот баксов запредельной суммой. А ты теперь даже разговариваешь со мной в порядке одолжения.
Нет, она не кричала — она почти шептала, но по интонациям этот шепот был эмоциональнее любого вопля. У женщины вообще был очень странный голос: казалось, она говорит сквозь плотную маску или из-под воды.
Он поменял положение ног, полюбовался до блеска начищенными ботинками. Стрелка брюк на колене чуть-чуть замялась — он выровнял ее. Машинально пригладил холеные усы. Эти манипуляции не укрылись от внимания женщины, и она зашлась от ярости:
— Вот-вот, только ты, любимый, себя и интересуешь! Одно твое позирование перед зеркалом чего стоит! Считаешь себя писаным красавцем, да? И совершенно неотразимым? Так я тебе скажу…
— Дорогая, — прервал он ее, — не говори того, о чем потом пожалеешь. Ты красивая, неглупая девочка, у тебя вся жизнь впереди. Вспомни, кстати, я никогда не обещал на тебе жениться. А вот мужа тебе нашел неплохого, грех жаловаться. Ты им вертишь, как тебе хочется…
Он подумал, что интересно только добиваться благосклонности женщины. А когда цель достигнута — все становится пресным и банальным. Если бы они не устраивали сцен, не требовали чего-то невероятного… Встретились, прониклись взаимной симпатией, провели время к обоюдному удовольствию — и разошлись как в море корабли. Хорошо было султанам — они просто топили надоевших наложниц в море…
— А я не хочу никем вертеть! Я хочу быть слабой женщиной, понимаешь? Чтобы меня на руках носили…
— Покупали шубы и бриллианты, водили по дорогим кабакам… Стандартный набор безмозглой шлюхи. Нет, не визжи, иначе я просто повернусь и уйду, меня твои истерики никогда не волновали, ты же знаешь.
Она не успела ничего ответить: на дорожке возле дома раздались шаги. Мужчина и женщина переглянулись: они были почти уверены в том, кто это идет. И когда дверь открылась, поняли, что не ошиблись. Женщина подхватила сумку и с высоко поднятой головой проскочила на улицу мимо замершей в негодовании фигуры. А мужчина даже не шелохнулся, только улыбка на его губах стала язвительной, а взгляд — надменным. Если он и боялся предстоящего разговора, то ничем себя не выдал.
Не выдал и своего заветного желания — убить эту осточертевшую ему бабу. Не ту, которая сбежала, а ту, которая так некстати приехала. Будь мысль материальна, он бы уже созерцал хладный труп.
И делал бы это с наслаждением…
Этот сентябрьский день вознаградил продрогших в августе москвичей прямо-таки летней жарой. Ни единое облачко не омрачало ярко-голубое небо, ветра не было, а вчерашний дождь смыл с мостовых и тротуаров чуть ли не весь мусор. Ярко расцвеченный центр Москвы манил витринами и столиками уличных кафе, а я шагала мимо этого великолепия и глотала слезы. Нет, меня никто не обижал, просто самоуверенность сыграла со мной очередную злую шутку, и теперь я пожинала ее плоды. И надо сказать, жатва была обильной.
«Дураков не сеют и не жнут, они рождаются сами», — могла бы сказать я в свое оправдание и не слишком погрешила бы против истины. Совсем необязательно было делать хоть и небольшой, но крюк и тащиться туда, где я прожила несколько самых счастливых лет своей жизни, откуда была буквально вышвырнута и после этого с немалым трудом вернула себе душевное равновесие и физическую форму. Пять минут назад я миновала дом, в котором был убит мой муж. Любимый муж, замечу. С тех пор прошло два года. И если в моей теперешней квартире на окраине я уже привыкла оглядываться в прошлое без слез и почти без боли, то на месте происшествия эмоции меня захлестнули. А не надо было приходить на пепелище и искать в пустой золе то, чего там не могло сохраниться по определению.
У меня теперь была другая жизнь. Мне совсем недавно исполнилось тридцать девять лет, так что на вопрос о возрасте я могла с чистой совестью ответить: «Далеко от двадцати, близко к тридцати». В честь этого события я выкрасила волосы в золотистый цвет и мечтала теперь купить значок с надписью: «Я натуральная блондинка: пожалуйста, говорите медленнее». Поразивший страну экономический кризис на мне никоим образом не сказался, потому что сбережений у меня не имелось ни в валюте, ни в рублях. Господи, да я же просто счастливая женщина! Ну а то, что Бог ума не дал, — так с ним судиться не будешь. И хватит рыдать над своей растоптанной жизнью, надо высморкаться и двигаться дальше.
Легко сказать — двигаться дальше! Возле метро «Кропоткинская» ноги решительно отказались меня слушаться, и я присела на ближайшую лавочку. Храм Христа Спасителя блистал во всем великолепии новодела, по Гоголевскому бульвару гуляли мамы с детишками и старушки с собачками, причем последних явно было больше. Погруженная в собственные мысли, я и не заметила, как вытащила из сумочки сигарету и зажигалку, и очнулась только тогда, когда ощутила во рту привычный вкус дыма. Не знаю, кто как, но я не умею одновременно курить и плакать, так что слезы высохли сами собой, а я попыталась подвести нечто вроде предварительных итогов.
