Роман о писательской любви
Название подсказывает, что книга Ирины Чайковской состоит из трех «медальонов» — судьбы женщин, замечательных по своему характеру, одаренности, но более всего памятных по их роли в судьбах великих русских писателей: Полина Виардо и Тургенев, Авдотья Панаева и Некрасов, Лиля Брик и Маяковский.
Параллельные жизнеописания — классика биографического жанра! Параллелизм есть, но читательское ожидание, тем не менее, будет несколько обмануто, когда он поймет, что «медальон» в полном смысле слова здесь один — Виардо, а две другие главы даны по принципу дополнительности.
В истории Панаевой дополнительность сказывается даже сюжетно, поскольку рядом с Некрасовым по близости и контрасту к нему все время маячит Тургенев, тесня главного героя жизненного романа. В двух разделах его имя вынесено в название: «Авдотья Панаева: роман о Тургеневе», «Иван Тургенев и Николай Некрасов: сходство любовных коллизий». Как будто инерция предшествующего очерка продолжается, и автора не оставляет желание следовать за канвой тургеневской биографии. Однако сильнее, чем инерция биографии, нарастает инерция главного сюжета, который прорывается сквозь поверхностный параллелизм, располагая судьбы в последовательном ряду: психологический роман о писательской любви с моделью отношений, варьирующейся и повторяющейся в разных жизненных и исторических обстоятельствах, чтобы обнаружить «сходство любовных коллизий».
Модель задана в первом очерке, ее вариации — в двух других. В первом, более подробном, герой со всей определенностью предложен как писатель — творец и литературная личность, для кого жизненные отношения приобретают глубину в том случае, если они становятся источником творческой энергии. И дело не только в силе его собственной эмоции и привязанности, даже не только в возможности быть понятым.
Что общего в этих трех женщинах и в этих трех романах, сплетенных по воле Ирины Чайковской в единое повествовательное полотно?
Можно подбирать характеристики, которые будут верны в отношении всех трех героинь: сильный характер — безусловно; творческая натура (необязательно реализованная в собственном творчестве) — да; красота — да, но… Красота, которая, будучи увидена чуждым взором, может предстать — уродством, т. е. неклассическая, неправильная красота. И у Виардо, и у Брик. Сильнее красоты — обаяние. Наверное, так, но само слово «обаяние» как-то не клеится к этим женщинам, звучит парфюмерно, а магнетизм — слишком вычурно.
Собственно, тому, чтобы уловить это свойство, не поддающееся определению одним словом, но выражающее сущность того, чем держался и жил жизненный роман выдающихся писателей с этими выдающимися женщинами, и посвящена книга И. Чайковской. Это ее внутренний сюжет, только на поверхности — параллельный, а в реальности — продолжающийся, имеющий движение и развитие.
Принцип движения очень важен. Часто биографический жанр, хотя по определению и предлагающий рассказ о жизни, дает ее лишь как результат — историю с известным концом. Здесь же мы имеем не результат, а процесс освоения и раскрытия того психологического романа, который сложился в истории русской литературы на протяжении столетия.
Меняются герои и героини, но все более прочной выглядит модель отношений, в которых внешнее и бытовое куда как менее важно, чем таинственная сила, не отпускающая писателя, поскольку жизненно и творчески необходима ему.
Сила, столь безусловная и столь неявная, как красота героинь, очень разных в своих жизненных правилах и привычках. Одна могла быть добропорядочной матерью семейства, другая — хозяйкой богемного салона… Впрочем, это тоже у них общее — вокруг каждой сомкнулся литературный или художественный круг, в котором были и поклонники, и недоброжелатели. В центре круга — то ли женщина, то ли плененный ею великий писатель. Кто она — Цирцея, околдовавшая и лишившая воли, или вдохновительница, дарующая творческую и жизненную силу?
Ирина Чайковская вспоминает эти нескончаемые споры, но не вмешивается в них. Ее роман о другом — о том, что было и как было, с попыткой уловить веяние этой неведомой силы, жизненно драматической и творчески благодатной.
Главный редактор журнала «Вопросы литературы», доктор филологических наук, профессор И. О. Шайтанов
Хочу объясниться с читателем, взявшим в руки эту книгу. «Почему автор объединил статьи об этих женщинах в одну книгу? — может он спросить. — Почему эти три судьбы рассматриваются вместе?» Итак, Полина Виардо, Авдотья Панаева и Лиля Брик. Почему я связала их одним узлом?
Отвечу так. Много лет назад, занимаясь творчеством Ивана Тургенева, я прочла в его дневнике — «Мемориале» отметку о встрече в 1843 году с Авдотьей Панаевой. Тургенев отмечал в своем «Мемориале» только те события, которые были для него чрезвычайно важны. В том же, 1843 году, Иван Тургенев встретился с «женщиной своей жизни», Полиной Виардо, приехавшей в Санкт-Петербург на гастроли в составе Итальянской оперы и в сопровождении своего мужа. С французской певицей и с ее семьей Тургенева свяжут долгие и непростые отношения.
А Авдотья Панаева впоследствии станет гражданской женой, спутницей и музой его ближайшего друга, поэта Некрасова. Многое в истории отношений Ивана Тургенева и Полины Виардо будет напоминать «любовный роман» Николая Некрасова и Авдотьи Панаевой.
