Того, кто переезжает, вы сразу узнаете по ссадинам на руках, по синякам и шишкам и по какой-то явной усталости — словно человек только что совершил самую тяжелую в своей жизни работу.
Вчера он, взволнованный, то и дело выбегал из дома в ожидании машины со своей мебелью; но машины нигде не было… Тот, кто переезжает, мчится к телефону и звонит экспедитору:
— Алло, машина еще не пришла.
— Ну да, — отвечает телефон, — наши люди сейчас, должно быть, завтракают.
В три часа машина наконец прикатила. Тот, кто переезжает, из-за бесконечного ожидания сам еще не обедал: теперь он бежит со всех ног на улицу, чтобы приветствовать первую партию своей мебели, но около машины никого нет. Наши люди ушли полдничать.
Через некоторое время на месте действия появились шестеро сильных, как львы, и охочих до работы грузчиков.
— Так что, будем разгружать? — И первое, что они вытаскивают, — это сломанная ножка от стола.
— Здесь какая-то ножка, — спокойно сообщает специалист по разгрузке. Из соседних окон выглядывают люди, — надо же посмотреть на нового жильца. «Ох, — думает тот, кто переезжает, — вынесли бы сейчас мою прекрасную библиотеку, чтобы соседи видели, кто я». Но вместо этого грузчики вытаскивают из машины всякую ерунду и старый хлам, который валялся где-то на чердаке прежней квартиры. О существовании этого удивительного барахла хозяин даже не знал.
— Это на чердак! — торопливо говорит новосел, но грузчики, как назло, выволакивают из машины полосатые перины, старые коробки, разбитые ящики и прочую ветошь, которая словно нарочно пользуется таким исключительным стечением обстоятельств, чтобы поваляться на солнце, прежде чем исчезнуть опять на чердаке или в подвале.
Между тем соседи уже насытились видом этого цыганского табора и удалились от окон, очевидно, оценив по достоинству нового жильца.
Только теперь приходит очередь выгружать настоящую мебель. Грузчики пыхтят под тяжестью библиотечных шкафов, которые обычно бывают выше, чем двери, шире, чем лестницы, и длиннее, чем повороты на лестничных клетках или в коридорах. Каждый предмет мебели где-то застревает и не идет ни вверх, ни вниз; а новосел в двадцатый раз смущенно осведомляется: «Пройдет ли там шкаф?»
— Франта, поднимай!
— Подай на меня!
— Подожди! Я ослаблю ремни!
— Подымай! Выше!
— Это надо поставить!
— Это надо положить!
— Надо отвернуть ту ножку!
И, наконец, каким-то образом все удается, и даже не пришлось рубить топором мебель, а дом разбирать и снова строить; все, абсолютно все каким-то чудом стоит на своих местах. Уф! — едва переводят дух грузчики, поставив наконец непокорный предмет на свое место, но тот, кто переезжает, толкает теперь этот неподдающийся шкаф, стараясь его еще хоть немножко подвинуть. Совсем разбитый от усталости и потный от возбуждения новосел чувствует себя так, словно он всю эту неподъемную махину притащил сюда на собственных плечах.
Это было вчера; сегодня мебель стоит уже у стен, и новосел, забравшись на стремянку, пытается вбить в стену костыль для картины. После трех звонких ударов молотка раздается один глухой. Новосел стукнул себя по пальцу. Затем отлетает кусок штукатурки и костыль со звоном падает на пол. Испробовав таким образом все стены, переехавший вызывает строителя и протестует против бесстыдной твердости кирпичей.
— Надо было взять американские костыли, — сухо говорит строитель; знает ведь, что заранее об этом не предупредил. Потом новосел пробует укрепить портьеры на бетонных траверсах или прибить зеркало, но проламывает дыру в стене. Когда же ему удается окончательно изуродовать свою квартиру, угодить себе молотком по голове и сломать стремянку, он наконец решает, что надо пригласить специалистов.
Теперь у него работают электрики, водопроводчики, каменщики, слесари, столяры, обойщики полировщики и представители всех остальных профессий; новосел всем мешает, пытается украдкой что-нибудь сделать сам, но, испортив все, виновато отходит в сторону.
Весь дом гудит от стука, грохота, приколачивания и окриков; думаю, что эти постукивающие духи не что иное, как призраки бывших переселений.
Наступают, наконец, тихие сумерки и тот, кто переехал, бросается в изнеможении в кресло. «Так, — думает он, — теперь я включу электричество и посмотрю, как все это у меня выглядит», — и поворачивает штепсель, — света нет. Он бегает по всей квартире и щелкает выключателями, но все напрасно. Тогда новосел мчится к ближайшему монтеру и тащит его на место стихийного бедствия. Но монтер только взглянул на какую-то дощечку в прихожей и говорит:
— Ну конечно, как же может гореть свет, если у вас нет еще счетчика.
В темноте — свечей тоже нет — пробирается тот, кто переехал, к своей постели.
Помоги ему бог, завтра он будет вынимать из ящиков книги.
1925
