Уже двадцать минут Дженнифер Керни беспомощно топталась у выхода с сумкой и ключами от машины в руках. Она глянула в окно – дождь, похоже, зарядил надолго. Пора уезжать, но сестра все плакала, и ее всхлипы связывали руки Дженнифер невидимыми, но ощутимыми путами, не давая взяться за дверную ручку.
Она стояла у двери и молчала. Говорить было нечего: все уже сказано и пересказано.
Как заставить себя уйти? Клер, ее старшая сестра, ее красивая старшая сестра, никак не хотела унять рыданий. Несколько часов назад она плакала громко и яростно, теперь тихие слезы все лились и лились по ее бледным щекам, будто Клер решила выплакать горе до самого донышка. Дженни не могла оторвать глаз от хрупкой фигурки, скорчившейся на стуле у окна. Просторная белая ночная рубашка делала ее похожей на беззащитного ребенка.
Дженни заморгала часто-часто, будто ей в глаза попал песок, в сотый раз безнадежно окинула взглядом деревянные стены – сосновые, усеянные глазками сучков. Есть же, должны же быть какие-то слова, способные убедить Клер в нереальности ее планов. Ведь нельзя на всю жизнь спрятаться в этом домике на острове. Придется вернуться домой, если не к мужу, то в Трипл-Кей, их родовое поместье. Вот единственный разумный выход.
К несчастью, Клер никогда не отличалась благоразумием и сейчас упорно стояла на своем. По ее мнению, домик просто превосходный.
– М-да… Взгляд Дженни остановился на вытертом коврике на полу, на видавшей виды мебели. У нее уже не было сил переубеждать сестру.
Стюартс-Руст, маленький остров у юго-восточного побережья штата Техас, был довольно безлюдным местом. Туристы не забредали сюда даже теперь, в разгар лета. Потому-то он и приглянулся Клер.
– Ну, так я приеду завтра, – наконец заговорила Дженни, надеясь звуком голоса разрушить чары, приковавшие ее к двери.
– Если за тобой следят, не приезжай, – вскинув голову, отозвалась Клер. В неверном свете дождливых сумерек ее светлые волосы казались совсем белыми; лицо – тоже белое как мел. Дженни подумала: неужели и она выглядит как привидение?
– Да брось ты, Клер. – Дженни тщетно попыталась улыбнуться. – Не будет же папа, в самом деле, устраивать слежку за собственной дочерью.
– Еще как будет. – Голос Клер зазвенел и сорвался. – Это он пока с тобой миндальничает, думает, ты расколешься и сама ему скажешь, где меня искать. Ведь ты всегда была у него послушной дочкой.
Дженнифер покраснела. В устах Клер «послушная» прозвучало как «предательница» или: «слабачка». Да, Клер так к ней и относилась. Послушная… Она улыбалась и слушалась, она сидела дома и ни во что не лезла, тогда, как ее мятежные брат с сестрой рыскали в поисках приключений на свои головы.
Клер сердито высморкалась.
– Но когда отец поймет, что ты ему ничего не скажешь, он спятит от злости. Ты же его знаешь, он никогда не встанет на сторону женщины, даже если она его дочь. Я для него просто норовистая лошадка, которую надо поймать и вернуть в загон. Из одного только упрямства он не пойдет мне навстречу.
«Так давай объяснимся с ним и покончим с этим», – очень хотелось сказать Дженни, но она промолчала. За две недели, что Клер пряталась здесь, Дженни предложила ей с десяток разумных выходов из создавшегося положения, но все впустую – Клер с упорством сумасшедшей отказывалась от любого из них.
Та же участь постигла, и предложение рассказать все отцу и убедить его помочь – Клер отвергла его столь же упрямо. Она не хотела посвящать в свои дела Артура Керни. Это ее личное дело, сердито твердила Клер, и если Дженни не будет держать язык за зубами, то Клер и от нее убежит.
Дженни заглянула в затравленные, опухшие от слез глаза сестры и поняла, что Клер так и сделает. Что-то очень серьезное произошло между Клер и Алексом, ее мужем, – что-то такое, о чем Клер не готова была говорить ни с кем. Дженни понимала: скажи она отцу, где спряталась сестра, и он сразу же за ней приедет.
Но все-таки, что бы ни случилось, разве бегство – это выход? Нет…
– Клер, – умоляюще шепнула Дженни, – но как же дальше?
Отчаянно засопев, Клер отвернулась. Луна осветила ее лицо, и Дженни увидела на щеке Клер слезу. Горло Дженни болезненно сжалось. Она обязана защитить и спасти сестру, пусть пока и не придумала, как это сделать…
Ведь, кроме нее, у Клер никого нет. Сестры росли без матери – она умерла, произведя на свет Дженни, – а любимого брата Кина, такого же безрассудного и отчаянного, как Клер, убили шесть лет назад. Так что можно было, смело сказать: во враждебном мире Дженни и Клер остались одни.
– Ладно, я буду осторожна. Вдруг папа действительно нанял кого-нибудь, – сказала Дженни. – А завтра я вернусь. Обещаю тебе.
Она подождала еще чуть-чуть, но Клер уже с головой ушла в свои невеселые мысли и даже не взглянула на нее. Наконец Дженни решилась, открыла дверь и побежала к машине под холодным проливным дождем.
Она ехала целый час, время шло к полуночи, до дома оставалось еще несколько миль, а до ответа на вопрос, чем помочь Клер, – бесконечность. Как же она устала…
Спать, спать. Эта мысль вела ее к дому, в теплую постель, не давая упасть и заснуть прямо во дворе под дождем. Ей надо лечь, она уже неделю не спит…
